- Лейтенант, очнись. Правое плечо вперед, - вернул меня в строй Рихард.
Нас развернули и погнали глотать пыль, поднятую сапогами батальонов; где-то далеко впереди звенела медь оркестра, а позади напирала вторая бригада тысячами кирзовых сапог. Марш был недолгим. Две бригады застыли перед новой трибуной в ожидании приезда генерала. Высоко над нашими головами чистое солн це готовилось к строевому смотру, все выше и выше поднимаясь над горизонтом. Начальство задерживалось, сапоги начали хлюпать, рубашка полностью пропита лась потом, но стояние строительного воинства продолжалось. Приезд генерала был встречен радостным оживлением, с последующим равнением на середину. Офи церы разучивали слова своих ролей для представления. При подходе генерала каждый называл должность, звание и фамилию - это могло отличаться, но оконча ние фразы должно было звенеть в наших устах: "Жалоб и предложений не имею," бубнили двухгодюшники, при этом делая по-собачьи верные глаза. Собачий приказ командования успешно выполнялся. Генерал был перед строем третьего батальона, как вдруг на правом фланге выпал офицер - один из тех, у кого ни жалоб ни предложений, рухнул на землю и затих в дорожной пыли. - Солнечный шар - это полуденный снайпер, который бьет без промаха, - муля прапорщика Цветного. Со леный пот заливал глаза, строевой смотр был только в разгаре. Четверо солдат не успели еще оттащить первого лейтенанта, как рухнул второй, и только столб пыли поднялся над его неподвижным телом.
- Шарик, давай теперь очередями, - сказал Рихард, вытирая пот со лба давно уже мокрым платком.
- Как думаешь, этих двоих мы еще увидим? - спросил меня Андрус. Ответил на его вопрос лейтенант медицинской службы, который разделил нашу участь вместо одного Каунасского "ныряльщика": - "Ныряльщики" поехали домой, остальных пог нали на север, - так шутила медицина, спустя почти два года. Генерал посмот рел в сторону солнца, после чего быстро поднялся на трибуну и приказал свер нуть строй двух бригад, подводя как можно быстрее смотр к концу. Командование частей все же настояло на продолжении смотра, и загремела медь оркестра. Ког да наш батальон миновал трибуну, многие из нас вздохнули с облегчением, но радость наша была преждевременна. Немое шествие второй бригады закончилось, и нас погнали на повторный круг. Второй раз пришлось маршировать по земле, вспаханной тысячами сапог и при этом горланить песню. Горланили седые полков ники и лысые майоры:
