Тернбул уставилась в пол. Босх понял, что она погрузилась в воспоминания и вот-вот заговорит. Ухватившись обеими руками за ходунки, словно в поисках опоры, она начала:
— Он был совсем слабенький. Родился с недовесом. У нас было правило: не отдавать ребенка в новую семью, если он весит меньше пяти фунтов.
— Что было дальше? — спросил Босх.
— Тем двоим, что собирались его усыновить, велели подождать. Нужно было, чтобы он поправился. Набрал вес.
— То есть усыновление отложили?
— Да, иногда такое случалось. Отложили. Сказали Вибби, чтобы она хорошенько его откормила. Ей пришлось забрать его к себе в комнату, кормить грудью. Кормить, пока не поправится. Пока не прибавит в весе.
— И как долго?
— Неделю. Может, дольше. Знаю только, что Вибби провела с ребенком больше времени, чем кто-либо еще. У меня, например, забрали через час. В общем, через неделю или около того пришло время отдавать ребенка. Те двое вернулись, начали оформлять документы. Забрали у Вибби малыша.
Босх угрюмо кивнул. История становилась все мрачнее, с какой стороны ни глянь.
— Что случилось с Вибби? — спросил он.
— Я тогда работала в прачечной, — продолжила Тернбулл. — Приют был небогатый. Сушилок не было. Белье сушили во дворике за кухней, на веревках. Позже на том месте поставили пристройку. В то утро я пошла развешивать простыни и заметила, что одной веревки не хватает.
— Вибиана?
— Потом я все узнала. Девочки рассказали. Вибби повесилась на трубе в душевой. Когда спохватились, было уже поздно.
Тернбулл не поднимала взгляда. Казалось, она не желает смотреть Босху в глаза, рассказывая эту жуткую историю.
История и впрямь была жуткой. У Босха на душе кошки скребли, но он должен был продолжить разговор. Должен был найти сына Вибианы.
— Вот и все? — спросил он. — Мальчика забрали, и больше вы ничего о нем не знаете?
— Да. Они уехали, и дело с концом.
— Не помните его имя? Или фамилию приемных родителей?
— Вибби называла его Доминик. Может, ему дали другое имя. Не знаю. Обычно приемные родители называют ребенка по-своему. Я назвала дочку Сарой. А когда она вернулась, ее звали Кэтлин.
Босх взял в руки пачку документов. Он был уверен, что утром видел в одном из них имя «Доминик». Принялся просматривать бумаги в поисках этого имени. Нашел нужный документ, взглянул на фамилию и дату рождения. Доминик Сантанелло, 31 января 1951 года. Свидетельство о рождении выдано спустя пятнадцать дней — должно быть, из-за недовеса и задержки с усыновлением.
