Приди и победи - Александр Васин

На этом средиземноморском курорте редко какой весенний день был по-настоящему прохладным, но сегодня даже утро на греческом Патмосе выдалось особенно жарким. Лозелло было не привыкать к высоким температурам, но сейчас с него градом лил пот. Рубашку, расцвеченную пальмами, можно было выжимать, а слипшиеся волосы под панамой сбились в колтуны.

Панама была, кстати, страшно неудобная. Не по размеру большая, она лезла на глаза, от солнца спасала плохо. Зато в нужны цветах — леопардовых. Если шеф не увидит на теле корпоративных элементов, можно сразу заканчивать свою карьеру. А она у Лозелло, считай, только по-настоящему началась. И планы его простирались очень далеко…

На самом деле он потел не только от жары, но и от трепета перед шефом. Трепета, перемешанного с восторгом и ужасом. Эта жгучая смесь эмоций перехлестывала через край, и Лозелло одергивал себя, чтобы не перейти на бег. До встречи еще полчаса, а до места — рукой подать.

Чем закончится предстоящий разговор, Лозелло предсказать бы сейчас не взялся. Норов у шефа был суровым и непредсказуемым. Но Лозелло подготовился и знал, что его доклад понравится боссу.

За его спиной остался песчано-галичный пляж Камбос, уже с утра набитый туристами. Через пятьсот метров Лозелло подошел к популярной среди туристов таверне «Панагос»: на открытой террасе было занято лишь несколько столиков. Престарелые немцы и англичане пили кофе. Молодая парочка — по виду славяне — с интересом рассматривали богатую коллекцию старых фотографий, украшавшую стены. Лозелло мог бы много интересного рассказать о героях этих снимков — многие из них прожили довольно интересную жизнь. Но сегодня его ждал шеф, и опаздывать на встречу не стоило.

Он обогнул таверну и прошел еще метров двести, свернул направо и уткнулся в неприметную покосившуюся дверь скромного одноэтажного домика. Постояв несколько секунд в нерешительности, он выровнял дыхание и осторожно толкнул дверь вперед. Незаперто. Он перешагнул порог и вошел внутрь. Без всяких прихожих Лозелло оказался в небольшой зале. Вокруг было пусто, лишь одинокое красное кресло словно бы приглашало Лозелло сесть. Окон не было, свет давали свечи, расставленные вдоль стен. Потолок и стены были грубо отштукатурены, причем давно. Они облупились и посерели.

И лишь одна стена, в сторону которой смотрело кресло, выбивалась из этой картины бедности и запустения. Ее украшала современная мозаика с библейским сюжетом. Она изображала Господа в сияющей мандорле — особом нимбе овальной формы. Христианский Бог сидел на троне, голову его увенчивала корона, очи пылали. В левой руке он держал Библию, правой, вытянутой в сторону, сжимал в кулаке пятиконечные звезды. Множество других сияющих звезд роились вокруг руки. Лозелло отметил, что звезды были перевернутыми — несмотря на общий хаос кружения, острые пики неизменно смотрели вниз.