– Дыши, Элис. Попробуй удержать в себе еду, все в порядке.
Когда я начала терять контакт с внешним миром, мне казалось, что я чувствую руки Изольды, утешающе гладящие меня по спине, снова и снова. Было ощущение, что я лечу в пропасть. Глубже и глубже, в то время как голос Изольды сопровождал меня, точно эхо.
– Отдохни. Я принесу тебе приличные постельные принадлежности и сменную одежду, хорошо?
Я не была уверена, что ответила, и темнота вокруг меня расширилась, увлекая за собой.
Мне казалось, что я закрыла глаза всего несколько секунд назад, когда меня разбудил раздражающий запах. Я с трудом разлепила тяжелые веки. Комната очень медленно принимала какие-то размытые очертания. Я моргнула.
Было светло? Я заметила дрожащий огонек рядом с собой и обнаружила свечу, от которой исходил этот странный запах – прогорклый, как несвежий жир. Я шмыгнула носом.
Когда, черт возьми, я зажгла свечу? Я пошевелилась и застыла, поскольку поняла, что лежала не в постели, а на бордовом ковре.
– Что за?.. – В панике я села и огляделась. Где я находилась? Это не моя комната.
Высокие окна окаймляли незнакомую комнату, тяжелые шторы были задернуты. В большом открытом камине потрескивал огонь, а вокруг него стояли старомодные диваны и маленькие изящные столики. Над камином висела картина в натуральную величину. Я знала, кто с нее смотрит: Мадлен Сент-Беррингтон. Я опять вижу этот сон? Мой взгляд метнулся к креслу перед камином, но на этот раз в нем никто не сидел. Вместо этого послышался грохот. Я обернулась.
За грохотом последовал треск, и передо мной распахнулась дверь. Она так сильно ударилась о стену, что задрожало оконное стекло.
Чарльз Честерфилд тяжело упал на пол, прямо у моих ног. Но он, похоже, не видел меня.
– Нет, Огастус, оставь его в покое, – в комнате прозвучал женский голос.
Чарльз Честерфилд закашлялся и со стоном перевернулся на спину. Лицо его исказилось от боли, из уголка рта стекала кровь.
– Заткни свой лживый рот, – рыкнул мужской голос.
Когда я в панике отпрянула, в помещение ворвался высокий рослый мужчина. Его я тоже сразу узнала: Огастус Честерфилд.
У меня по спине пробежал холодок, когда я увидела, что он схватил Мадлен Сент-Беррингтон за волосы. На этот раз она выглядела более худой и изможденной, хотя возможно, этот эффект призрачности подчеркивала белая ночная рубашка, обвивавшая ее ноги.
Мадлен в исступлении схватила Огастуса за руку, и только услышав щелчок, я заметила, что в другой руке он держит длинный старинный пистолет. Большой ствол его был нацелен на брата, который с хрипом хватал ртом воздух.
