— Легко сказать, заставить не думать. Мысли у неопытного иномирца живут своей жизнью, сами думаются.
— А может, нам надо передвигаться, когда они спят?
Мысль, высказанная Лялей, вначале показалась мне логичной, но немного подумав, я решил, что сны наших спутников могут мешать еще сильнее.
— Надо пробовать и днем и ночью, все неработающие способы отбросим, сконцентрируемся только на тех, что будут работать.
— Чувствую, нам опять придется устраивать мозговые штурмы. — Бабочка вспорхнула с носа змея и села рядом, на желтый цветок. — Прияла меня за растение.
— Потому что ты зеленый и яркий. — Решил я.
— Вот, приняла за то, чем я не был. Мы так же принимаем Транзабар за то, чем он не является.
— В смысле?
— А с чего вы решили, что это город, база для иномирцев, или еще какое-то особое место, в котором нас ждут и которое откроет нам сакральные знания?
— Мы не решили, мы исходили из того, что видели, плюс додумали немного.
— А я вот сейчас подумал, что Транзабар это и не город вовсе. — Змей заинтриговал меня новой теорией.
— А что? Пригород, большая деревня?
— После того, как я просидел в сосуде, а маленький гаденыш высасывал из меня последние мысли, я нашел в себе сил, чтобы придумать идею о том, что миры в точке соприкосновения имеют пространство-прослойку с необычными, нелогичными или даже невозможными законами. Они, как отхожие места, которые не выставляют напоказ, но это не значит, что их нет.
— Так, а какое место в этой теории занимает Транзабар?
— Транзабар — это узел из миров и прослоек, и все, что мы там видели, могло быть сформировано из двух материй вселенной, основной, формирующей миры и побочной, производной первой. Я подумал, что путь в Транзабар лежит как раз по стыку этих миров, или же чередой тех и других.
Теория Антоша мне показалась чересчур смелой и забубенной. Да, какие-то пространства между мирами существовали, но я хотел их считать очень редкими аномалиями, не влияющими существенно на общую картину мира.
— Из твоей теории у меня родилась своя. Модель миров похожа на задницу. Ягодицы — это миры, а между ними всегда есть анус, который не может произвести ничего достойного, кроме го…, простите, дерьма. Я бы держался от этих прослоек подальше, чтобы не вляпаться.
— Фу, как физиологично. — Усмехнулась Ляля и сморщила нос. — Антош, теория Жоржа мне как-то ближе. Кто-нибудь хочет искупаться?
— Я хочу! — Я вскочил на ноги. — Только спасательный круг надену.
Не спросив разрешения у Антоша, я подхватил его на руки и обернулся им вокруг поясницы. Мы бросились в воду, подняв брызги. Вода с утра была довольно прохладной, но мне хотелось после тяжелой умственной работы остудить мозг. Змей раскрутился и поплыл самостоятельно, виляя гибким телом. Он был похож на анаконду, что вселяло инстинктивный страх перед его волнообразными движениями.
