Зимняя депрессия начала таять как туман под первыми лучами весеннего солнца. Хорошее настроение подстегнуло музу, отвечающую за творческую часть моего дара. Прятаться от холода дома больше нужды не было, и в то время, когда у меня не было работы, бродил по городу, высматривая удачные моменты для использования своего дара.
Как-то я обратился в гаишника, остановившего девушку на грязном автомобиле. Он хотел сделать ей замечание по поводу слишком ограниченной видимости, но я поступил иначе, протер ей боковые стекла и номер, и пожелал счастливого пути. Девушка проводила меня изумленным взглядом, а я остался в полной уверенности, что неожиданный поступок инспектора останется в ее памяти намного дольше, чем рядовое замечание.
На еще один «нырок», случившийся спонтанно подбила меня полная женщина, замешкавшаяся на перекрестке. Я обратил на нее внимание немного раньше, еще до светофора. Она была чем-то недовольна, скорее всего, маска недовольства прилипла к ее лицу давно. Я не мог пройти мимо такого случая. Недовольные люди всегда провоцируют на то, чтобы с ними что-нибудь случалось. Жизнь вбивает молотком в головы мысль, что пора менять свое мировоззрение, но получается, что забивает их все глубже в болото уныния.
Занял место неподалеку, незаметно пристегнув себя наручником к забору. Женщине не дали первой ступить на перекресток, ее отталкивали, мешали. Она злилась, пыхтела в спины наглецам, бросала яростные взгляды, но молча, принимала ситуацию. Я уже предвидел, что с ней произойдет дальше. Так и случилось, красный свет застиг ее на полпути. Это был мой выход.
Я переметнулся в тело женщины, встал перед потоком машин, вытянув вперед руки, чтобы показать им, что уходить с дороги не собираюсь. Мне начали сигналить.
— Терпение! — Крикнул я высоким голосом и занял стойку.
Я начал танцевать. В моем репертуаре было несколько движений, и как уличный мим я повторял их без музыки, но под настойчивые сигналы клаксонов. С тротуара начали свистеть и хлопать. Это придало моим движениям большей резкости и откровения. Быть совсем элегантным мешала большая инерция лишнего веса. Я задохнулся до той поры, пока снова не загорелся зеленый свет. Когда замигал красный, мне пришлось уйти на разделительную полосу и дать отмашку, как на стритрейсерских гонках. Кто показывал мне в окно поднятый большой палец, кто крутил пальцем у виска.
— Шибанутая! — Крикнула в открытое окно расфуфыренная мадам на БМВ.
