Улучив момент, Степан мигнул Веронике Борисовне:
— Я ему говорю, что вы только на неделю берете его в город, а он не верит…
— Правда, правда, Алешенька! — поняв Степана, стала уверять мальчика тетя. — Разве я стану тебя обманывать? Дядя Игорь тоже по тебе соскучился, говорит: обязательно привези Алешку, хочу посмотреть, каким он стал… Расскажи мне, как ты живешь, как учишься?
— Хорошо, — ответил Алешка, не глядя на тетю.
— Учится он хорошо, — подтвердил Степан. — Учительница не нахвалится.
— Ну, ты у нас совсем молодец!
Вероника Борисовна снова села на табурет, но скоро выяснилось, что говорить им втроем не о чем. Тетя задавала Алешке необязательные вопросы, тот отвечал нехотя, как будто его спрашивали урок, который он плохо выучил.
Приближались сумерки, Вероника Борисовна пожаловалась на усталость с дороги, Степан предложил ей лечь в горнице.
— Нет, нет, не беспокойтесь обо мне, — возразила она, — я уже договорилась с Анной Михайловной.
Вероника Борисовна поднялась и словно бы мимоходом поинтересовалась у Алешки, не хочет ли он пойти вместе с нею. Алешка отказался, настаивать она не рискнула.
Оставшись вдвоем с Алешкой, Степан почувствовал, как он устал. Но это была не усталость тела, а усталость души, когда человек вдруг понимает: жизнь прожита и надеяться ему не на что. А ведь всего часа два-три назад были в нем силы жить и жизнь представлялась протяженной, не замкнутой тесным кругом безысходности. Но нельзя пока поддаваться этому настроению, нужно уложить Алешку спать, нужно говорить с ним, будто ничего не случилось.
— Дедушка, а правда ты за мной через неделю приедешь?
— Правда. Конечно, правда.
— А школа?
— Наверстаешь…
— Дедушка, — снова подступал с расспросами Алешка, — а разве обязательно мне ехать в город?
— Как же, сынок? Тетя ехала в такую даль. Родню уважать надо.
— А ты меня найдешь в городе?
— Найду. Тетя мне адрес даст… Ты ешь конфетки-то, вон они в какой коробке-те красивой.
— Нет, я их тебе оставлю. В городе мне еще купят, а в деревне их нет.
— Спасибо, сынок. Только старикам зачем конфетки-то? Ты уж ешь сам, а мне коробку оставишь.
— Давай тогда вместе есть.
Пришлось Степану тянуться за конфетой и класть в рот сладкую горечь. За окнами тихо, настороженно шуршала осень…
Когда Алешка уснул, Степан открыл стоящий здесь же, в горнице, старинный сундук и достал из его глубин жестяную коробку. В кухне, при свете, он открыл ее. В коробке хранились деньги, скопленные за много лет экономной жизни. Сумма оказалась крупной — около тысячи рублей. Отодвинув деньги от себя, Степан вырвал из Алешкиной тетради чистый лист бумаги и крупными буквами вывел:
