Адель на другом конце провода не отвечала. Она улыбалась. Ее молчание смущало Ксавье, он говорил без остановки и в конце концов предложил ей встретиться и чего-нибудь выпить.
– Где хочешь и когда хочешь.
– Лучше бы нас не видели вместе. Подумай сам, как мне объяснить Ришару?
Она пожалела, что сказала это. Он поймет, что она к такому привыкла, что эти предосторожности – ее обыденная жизнь.
Но он, напротив, принял это за снисхождение, за пугливое, но твердое желание.
– Ты права. Может быть, когда вернешься? Позвони мне, пожалуйста.
Она выбрала платье гранатового цвета. Кружевное платье с короткими рукавами, из-под которого на животе и бедрах проглядывала кожа. Медленно разложила платье на кровати. Оторвала этикетку, сделав при этом затяжку. Надо было не лениться и найти ножницы.
Она надела на Люсьена рубашку и маленькие кожаные мокасины, которые ему купила бабушка. Сын сидел на полу, держа между ног игрушечный грузовик, и выглядел очень бледным. Он не высыпался уже два дня. Вставал на рассвете и отказывался спать днем. Вытаращив глаза, он слушал обещания взрослых про рождественскую ночь. Он переносил всеобщий шантаж в свой адрес сначала весело, потом устало. Его уже не обмануть вечными угрозами: «Будешь плохо себя вести…» Пусть Дед Мороз уже придет. Пусть все это кончится.
Стоя наверху лестницы и держа сына за руку, она знала, что Лоран на нее смотрит. Пока она спускалась, он готовился заговорить, сделать ей комплимент по поводу этого вызывающего платья, пробормотал что-то, чего она не расслышала. Весь вечер он фотографировал ее под тем предлогом, что Клеманс одержима памятными снимками. Она притворялась, что не замечает, как он пялится на нее, укрывшись за фотоаппаратом. Воображает, что случайно запечатлел холодную и невинную красоту. Он имеет право только на тщательно продуманные позы.
Одиль поставила кресло рядом с елкой. Анри наполнил бокалы шампанским. Клеманс нарезала бумажки, и в этом году, впервые в жизни, Люсьен будет объявлять, чья очередь получать подарки. Адель чувствовала себя неуютно. Ей хотелось уйти к детям в столовую и улечься среди лего и игрушечных колясок. Она поймала себя на том, что молится, чтобы не вытянули ее имя.
Но его все же вытянули. «Адель, ага!» – закричали они. Они потирали руки, они пустились в лихорадочный танец вокруг ее места. «Ты не видел, где пакет для Адель? Анри, такой маленький красный пакет, ты не видел?» – беспокоилась Одиль.
