— Как моей задницы! — Крис стукнул кулаком по столу и сдвинул в сторону всю посуду. — Этот стол — Польша.
— Я думал, окорок — это Польша.
— Окорок — тоже Польша. Видишь стол, дурак? Смотри, какой он ровный, плоский. Красота — для танков. А у немцев они есть. Большие, маленькие, тяжелые, быстроходные. Испытаны в Испании. Если бы у вашего командования была хоть капля ума, вы отступили бы сейчас.
— Отступить! — в ужасе закричал улан.
— Да. Сдержать первый немецкий натиск у реки Варты, потом отступить за Вислу и там закрепиться.
— За Вислу?! Ты смеешь намекать на то, что мы отдадим Силезию и Варшаву?
— Смею. Они все равно их отберут. И Шопен не поможет. Если вам удастся продержаться за Вислой месяца три-четыре, англичанам и французам придется начать что-нибудь на западной границе.
— Великий стратег де Монти! Видали великого стратега?
— Просто немного здравого смысла плюс пинта водки.
* * *
Габриэла вошла в заведение Фукье и осмотрелась. Вон они оба, и Андрей, и Крис. Валяются на полу — индийская борьба. Оба хохотали.
— Какого черта ты тут валяешься? — спросила она Андрея.
— Я? Пытаюсь увести этого пьяного недотепу домой.
* * *
Габриэла внесла в комнату дымящийся кофе. Андрей смущенно опустил голову.
— Я — дрянь, — сказал он.
— Не болтай, вот, выпей кофе.
— Габи, — бросил он на нее виноватый взгляд, — пожалуйста, не ругай меня... пожалуйста...
Она сняла с него конфедератку, расстегнула мундир, стянула сапоги. У Андрея язык еще заплетался, но мысли уже прояснились. Кофе ему сразу помог. Он посмотрел на свою маленькую Габриэлу. До чего она прелестна...
— И зачем ты только мучаешься со мной, — проговорил он.
— Ну, как, пришел в себя? Мы можем поговорить? — спросила она.
— Да.
— Раньше, когда ты уезжал на недельку-другую в Краков или в Белосток, или на маневры, я жила той минутой, когда ты вернешься, взлетишь по лестнице и бросишься меня обнимать. Но теперь ты на действительной службе, тебя не было два месяца. Я чуть не умерла, Андрей! Мы в посольстве ведь знаем, как скверно обстоят дела. Андрей, пожалуйста... женись на мне.
Он вскочил на ноги.
— Может, ты возненавидишь меня, — продолжала она, — как Пауля, за измену своей вере, но ты для меня значишь больше, чем мое католичество, я поступлюсь им, я буду зажигать для тебя свечи по субботам и постараюсь делать все...
— Нет, Габи, нет. Да я и не потребовал бы от тебя ничего подобного, но...
— Что, Андрей?
— Я никогда тебе об этом не говорил, но если бы я мог на тебе жениться, большей чести для меня в жизни не было бы. Но... хоть я сто раз в день твержу себе, что такого случиться не может, Крис прав: Польшу захватят. И один Бог знает, что они сделают с нами. Тебе сейчас никак не нужен муж-еврей.
