Заметив крест Штукиной, когда та примеряла бусы, Люся вытаращила глаза.
– Товарищ подполковник, стесняюсь спросить, – сказала она, – как сиё вяжется с вашей должностью и девичьей фамилией?
– Православные мы, – сообщила Штукина и размашисто перекрестилась. – Мама в Израиле сейчас живёт, и папа там же похоронен, но одно другому не мешает. Свобода вероисповедания, слыхали?
На платье Штукина нацепила шубу, ту самую, в которой собиралась встречать старость.
– Ну, с Богом! – сказала Люся. – Бусы потеряешь, убью.
Они вместе с Ксенией пошли на другую половину дома, а Штукина поковыляла на каблуках к ресторану, где её уже поджидал настоящий полковник Илья в тёмно-синем костюме и при галстуке. Увидев его, Штукина чуть не расплакалась от счастья. Он галантно помог снять ей шубу, взглядом одобрил её красное и Микимото, усадил за стол и поинтересовался, что она будет пить на аперитив, то есть вёл себя, как и положено настоящему полковнику. Штукина, конечно, поначалу манерничала и заказала на аперитив мартини. Не признаваться же полковнику мечты, что полицейские подполковники изо всех напитков уважают водку, правда дамы этого звания в отличие от своих коллег-мужчин предпочитают водку всё-таки без пива. Официант предупредительно струился вокруг их столика и моментально исполнял заказы. Штукина слегка расслабилась и почувствовала себя счастливой, но в этот момент вырубили свет. Илья умчался проверять какие-то предохранители, потом официант зажёг свечи и сообщил, что свет вырубили во всём посёлке из-за какой-то серьёзной аварии на линии, и что Илья Иванович просил его не ждать, а приступать к еде, так как ему надо запустить генератор. Штукина расстроилась и стала ковыряться в тарелке, от расстройства у неё совершенно пропал аппетит. Наконец, свет вспыхнул и в зале появился Илья уже без галстука, но по-прежнему прекрасный. Следом за ним явились Ксения, Люся с Бусей и «хозяйка общежития», то есть Борькина мегера, почему-то опять в шубе. Спит она в ней что ли?
«Хозяйка общежития» увидела Бусю и стала наливаться красным.
– Что?! – рявкнула на неё Люся, не дав открыть рта. – Я не оставлю собаку в темноте и холоде. У вас же свет только в центральном корпусе, а нам прикажете голодать у своих электрических плит?! Безобразие!
– Илья! – в ответ рявкнула мегера. – Пойдём, ты мне нужен.
Она окинула презрительным взглядом Штукину в красном и удалилась.
– Не повезло нам, Леночка, ещё и Борька в отъезде. – Илья вздохнул, поцеловал Штукиной руку и встал из-за стола. – Пойду я, считайте меня коммунистом.
