Теперь же перед ними была мощная дверь, массивная, кажется, дубовая. Пока Маша смотрела на нее, пытаясь справиться с шоком, Олег бросился к двери и попытался открыть. Та не поддавалась.
— Заперто. Ключа нет.
Оба заметались в поисках ключей, но где их искать? Ни ключницы, ни шкафчика.
— В подвале был лом, я видел. Попробую выломать. Стой тут. Никуда не уходи, ради бога.
Маша кивнула, словно завороженная. И только когда муж скрылся в подвале, ей пришло в голову, что незачем заморачиваться с дверью, есть же окна! Надо просто вылезти в окно гостиной или кухни.
— Олег! — позвала она, но тот не отозвался. Не услышал, по-видимому. Из подвала доносился шум: наверное, муж искал лом.
Маша хотела пойти к нему, но тут услышала за спиной женский плач, обернулась и увидела невообразимое. На лестнице стояла темноволосая женщина в длинном платье — вроде бы та, которую Мария заметила в дверях кухни. В тот момент, когда Маша посмотрела на нее, женщина забормотала что-то, продолжая рыдать, а потом спрыгнула вниз.
Падать было не так уж высоко, она могла бы и выжить, и даже не слишком сильно пострадать, если бы удачно приземлилась, но вокруг шеи у нее была обмотана привязанная к перилам толстая веревка, а потому до пола самоубийца не долетела, повиснув в петле.
Мария завопила, прижимая ладони к лицу, шарахнулась в сторону, споткнулась о подставку для зонтов (которой секунду назад здесь не было) и закричала еще громче.
— Олег! — Маша бросилась к двери подвала.
Что он там делает? Неужели не слышит? Ну его к черту, этот лом!
Дверь подвала была приоткрыта, внутри горел свет.
— Тут какая-то женщина!
«Господи, да не может ее тут быть!»
— Она повесилась! Олег, она мертвая! — кричала Маша, заглядывая в подвал. — Ты где? Почему не отвечаешь?
Наверное, в глубине души она знала, почему. Но отказывалась верить.
Подвал, который освещала подвешенная к потолку лампочка, был пуст. Спрятаться негде: пять-шесть ступеней вниз, не столь уж большое помещение с серыми оштукатуренными стенами, вдоль которых стояли полки с ящиками, банками, коробками. Стоит ли говорить, что на днях, когда Маша в последний раз заглядывала сюда, подвал выглядел иначе?
Молодая женщина стояла у стены, пытаясь унять сердцебиение. Никогда в жизни она не испытывала такого всепоглощающего ужаса — и страшнее всего было непонимание происходящего. То, что творилось вокруг, просто не могло происходить, однако происходило!
Звать Олега не имело смысла, его тут не было, но Маша все произносила его имя раз за разом, как мантру, надеясь на чудо.
