Если водитель Петя и удивился столь быстрому возвращению шефа, то виду не подал. Пока ехали домой, Ландышев пытался переварить произошедшее. Он не знал, что шокировало его сильнее: предательство Ниночки или новое появление призрака.
— Ты в привидения веришь? — вдруг спросил он Петю.
Тот покосился на Ландышева и пожал плечами.
— Пока не увижу, не поверю.
Леонид Игнатьевич с горечью подумал, что и сам прежде так рассуждал. И вот нате вам, довелось столкнуться.
Ниночку все же нужно наказать, пусть не думает, что он лох. Ландышев позвонил в банк и заблокировал все ее карточки.
«Пусть теперь новый любовник тебя содержит!»
Почувствовав некоторое удовлетворение, убрал телефон в карман.
Жена вышла в прихожую поздороваться. Ландышев пробурчал что-то невразумительное, прошел мимо нее и закрылся в кабинете. Упал на диван, закрыл глаза, помассировал виски.
«Ниночка — черт с ней, пусть катится. Но то, что мерещиться начало, дурной знак. Может…»
В этот момент он почувствовал, как ему что-то давит на правое плечо. Леонид Игнатьевич открыл глаза и повернул голову вправо. На плече лежала чья-то рука. Старческая сухая ладонь с коротко подстриженными ногтями!
Ландышев с визгом вскочил с дивана и шарахнулся к стене.
— Леня, что случилось? — откуда-то из глубины квартиры спросила жена.
— Ничего, — хрипло отозвался Ландышев, все еще ощущая холодную тяжесть мертвой руки, во все глаза глядя на старика Сапожкова, который стоял в углу кабинета.
— Что ты от меня хочешь? — прошептал он.
Вместо ответа старик вдруг двинулся к нему. Ландышев почувствовал, как ужас, равного которому он никогда доселе не испытывал, накрывает его с головой. Мертвец преследовал его! Шел за ним, и для него не существовало никаких преград. Надо бы развернуться и бежать прочь из комнаты, но Ландышев застыл на месте, как парализованный.
Старик — худой, с согбенной спиной и впалыми щеками — подходил все ближе, медленно переставляя ноги в старомодных ботинках. Ландышев, как обреченный на казнь, следил за его приближением. Подойдя, старик потянулся к его уху, словно желая поведать секрет. От него веяло холодом, словно из открытого морозильника, и холод этот выстуживал душу до самого дна.
— Жду, — вот что он сказал.
Одно-единственное слово.
Ландышев зажмурился, а когда открыл глаза, старика уже не было.
Весь вечер Леонид Игнатьевич не мог согреться. И чай горячий пил, и под душем стоял, чуть не обварился, и одеял на себя целую гору собрал. Не помогало. А еще он каждую минуту ожидал увидеть рядом призрак старика, постоянно оглядывался, ежился, предчувствуя его появление.
