Я тоже так думал. Неприятно, конечно, вот так лбами столкнуться, но ничего не поделаешь. Территория ведь и вправду громадная, добра на всех хватит.
Не знаю точно, сколько мы шли, но я еще не начал как следует уставать, когда Клим, который обогнал меня, громко сказал:
— Вот она, Холодковская топь!
Никогда в жизни я не видел такого огромного болота. Когда-то очень давно это было озеро, вокруг которого шла вырубка леса, а потом водоем стал зарастать, и Холодковское озеро превратилось в топь.
Поверхность ее была буро-зеленой, тут и там торчали мертвые, будто обглоданные деревья. По берегам росли ели, ольха, ивы, березы, но создавалось впечатление, что они испуганно пятятся, отступая от края болота, а оно, наоборот, надвигается на них, отхватывая все новые куски земли. На границе болота тут и там, словно погибшие солдаты, лежали стволы деревьев: казалось, что-то подтачивало их, и они, не выстояв, умирали, падали в трясину.
— Жутковатое местечко, — сказал я, некстати вспомнив рассказ старика о потонувших нацистах.
— Если хочешь знать, кельты считали, что на болотах открываются врата в мир духов, — глубокомысленно заметил Клим.
— Нет, этого я знать не хочу. Лучше бы понять, где поставить палатку.
Мы пошли вдоль берега. Пока не только палатку, пятку негде было поставить. Правда, через некоторое время нам повезло, мы добрались до небольшой полянки, где можно было расположиться с комфортом: и палатка поместится, и костер получится разложить.
— Отлично! — воодушевился Клим. — Как по заказу.
Пока раскладывались, ставили палатку, разжигали костер, стало вечереть. В конце августа уже подкрадывается осень, поэтому вечерами прохладно, и мы придвинулись к огню, чтобы не замерзнуть.
— Скоро совсем стемнеет, — поглядев на небо, сказал Клим. — Ужинать при свечах будем.
Это он пошутил, конечно. До полной темноты еще часа полтора, но серые сумерки уже начали расползаться по лесу, потянулись щупальцами из-под кустов. От болота веяло сырой прохладой, как из подвала; чем темнее становилось, тем явственнее это ощущалось. Я много раз ночевал на природе, но возле болота прежде не доводилось. Надо сказать, не особенно-то это приятно: стоячая вода, вязкая трясина, уходящая на знает какую глубину.
Я постарался сосредоточиться на каше, которую мы сварили на ужин.
Еда в походе вкуснее, чем дома: там я гречку с тушенкой не ем, а тут — за милую душу. Водку мы тоже взяли, но выпили совсем чуть-чуть: обычно отмечаем отъезд, а не приезд.
