Теперь хозяином в доме был отец.
Он сразу же поладил с немцами; бургомистр Пятаков был старинным его знакомым, и он устроил отца истопником в городскую управу.
— Место непыльное, — хвалился отец, — и прожить можно преспокойно, ежели не влезать туда, куда не следует…
Вася почти не разговаривал с отцом, а когда отец устроил старшего сына полицаем, и вовсе перестал общаться с отцом и с братом, словно и не замечал их обоих.
Одна мысль, одно желание владело юношей — как бы пробраться к партизанам, приобщиться к их повседневной борьбе против оккупантов.
Каждый день на улицах появлялись листовки, написанные от руки, и листовки эти врывались свежим ветром, несшим с собой надежду измученным, но не сломленным людям:
«Красная Армия будет наступать, Красная Армия придет на помощь, обязательно придет!»
Кто писал эти листовки? Чья торопливая рука выводила буквы на листках, вырванных из школьных тетрадей?
Кто подкладывал мины под поезда с фашистскими солдатами? Кто спускал составы с боеприпасами под откос?
Никто не знал, где таились партизаны, но они были, они существовали, действовали, они боролись.
Однажды Вася встретился с Валерием Фомичем Осиповым. Было это у его школьного товарища Сережи, тихого, скромного паренька, у которого была сильная близорукость; его, как и Васю, тоже не взяли на фронт.
Неожиданно для себя Вася признался товарищу, как тяжело, невыносимо живется ему дома, в родной семье, как невозможно не только что говорить с отцом и с братом, но даже просто смотреть на них…
Сережа молча выслушал его.
— Так уходи от них, — сказал он наконец.
— Мать жалко, — подумав, ответил Вася. — Без меня они окончательно заклюют ее.
А через несколько дней Сережа попросил Васю зайти к нему вечером.
Вася пришел. Навстречу ему поднялся человек, которого он не раз встречал на собраниях в клубах, в Доме культуры. Это был Валерий Фомич Осипов.
Так произошла эта встреча, которая разом изменила течение всей жизни юноши.
С этого дня он стал неузнаваем. Могло показаться, что он даже примирился с отцом и братом. Он попросил отца помочь ему устроиться куда-нибудь на работу. И вскоре уже по протекции отца начал работать мастером в модной сапожной мастерской господина Воронько.
Хозяин мастерской был весьма доволен своим молодым помощником.
— У него золотые руки, — говорил он своим друзьям.
Мог ли он знать, что молчаливый, работящий парень, мастер, который мог выполнить любой, самый сложный заказ, был смелым разведчиком, на чьем счету числились уже немалые заслуги: он не раз участвовал в диверсиях против немцев, в поджогах и убийствах фашистских чинов.
