— У меня к вам дело. Послушайте, какое…
Он вынул из кармана папироску, закурил. Синеватый трепетный огонек спички осветил его лицо, небритое, посуровевшее, с глубокими морщинами, перерезавшими лоб и щеки.
«До чего постарел», — удивился Петр Петрович.
Осипов глубоко затянулся.
— Мы решили вам довериться, Петр Петрович…
Джой тихонько поскуливал за дверью. Петр Петрович встал, впустил его. Потом снова сел напротив Осипова.
— Вы знаете, кто это «мы»?
— Примерно.
— Пусть будет совершенно точно: мы — подпольная группа разведчиков при партизанской бригаде. И мы полагаем, что наверняка не ошиблись в вас. Вы, по-моему, нигде не работаете…
— Конечно, нет. Как вы знаете, фотография наша сразу же закрылась.
— Надо, чтобы вы работали…
— Хорошо.
— Вы пойдете к бургомистру. Это местный, счетовод из горфо. Не знаете такого? Пятаков, Евлампий Оскарович.
— Не слыхал.
— Ничего не потеряли. Ничтожество, тишайший кролик, всегда был ниже травы, а теперь возомнил себя львом. Но не о нем сейчас речь. Так вот, вы пойдете к нему, представитесь, скажете, что всегда не любили Советы, что счастливы, что дождались прихода настоящих хозяев, и просите разрешения открыть свое дело. Какое дело? Фотографию, разумеется. Понятно?
— Да.
— Теперь слушайте дальше. Вы будете честно трудиться. Снимайте, печатайте карточки — одним словом, делайте свое дело.
— Постараюсь.
— Я уверен, немцы начнут ходить к вам, они любят фотографироваться. Иногда, возможно, зайдет и кто-либо из русских. Вы старайтесь держать себя так, как обычно, никаких лишних разговоров, ни одного повода для ненужных подозрений, а только так: «Сядьте, поверните голову, улыбнитесь. Готово, приходите за карточками через три дня…»
Осипов помолчал, потом начал снова:
— Если к вам придет кто-либо и спросит: «Не могли бы вы снять меня? Размер кабинетный, на темном фоне». Вы должны ответить: «Нет хорошей бумаги». Вам скажут: «Бумагу мы вам достанем».
— Понятно.
— Это еще не все. Вам покажут кусочек картона, вот такой, видите?
— Вижу.
— Покажут и спросят: «Размер годится?» Вы скажете: «Надо бы больше». Так вот, обговорив все это, вы должны уже быть совершенно спокойным, это пришел кто-то из наших. И то, что вам скажут, то вы и должны будете сделать.
Осипов встал:
— Надо идти. Скоро светать будет…
Он погасил папиросу.
— Желаю удачи, — сказал Петр Петрович.
— Спасибо. Не бойтесь, вас не подведут, ваша явка будет храниться в строгом секрете.
Осипов пошел к дверям, потом вернулся.
