Вчера демоны стояли прямо под ее окном. Лера отчетливо видела их — они ухмылялись, они звали. Она слышала их мысли: «Еще немного — и ты присоединишься к нам», и знала, что следующей ночью они войдут в дом.
Но ведь она успела! Она сбежала!
Лера распахнула глаза. Тьма в городе не бывает такой непроглядной, как в селе. Окна домов, фонари, фары автомобилей, неоновые вывески рассеивают ее, поэтому Лера хорошо видела ночного гостя. Всех их.
Сутулые изломанные фигуры стояли возле кровати, у двери, в углу комнаты. От них шел холод — мертвенный, от которого перехватывает горло. Маслянисто-черные ямы глаз без зрачков и радужки были устремлены на нее. Рты змеились в подобии ухмылки.
Давно умершие, они все же не были мертвы. Они хотели выпить ее душу, сожрать то единственное, что делает нас теми, кто мы есть. Лера чувствовала их жажду, знала, что у нее нет сил противостоять.
Ближе всех оказалось существо, при жизни бывшее ее мужем. В искаженном лице с застывшими чертами трудно было узнать человека, которого она любила. Да он и не был человеком.
Длинные костистые пальцы потянулись к ее горлу.
— Нет! — закричала Лера. — Нет! Не хочу!
Она схватила с ночного столика лампу и швырнула в демона. Лампа пролетела сквозь него и ударилась о стену.
Другое существо, маленькое и верткое, влезло на кровать. Лера завизжала и перекатилась на пол. Вскочила на ноги, прижалась к стене, только тут сообразив, что загнала себя в угол.
Впрочем, бежать было и некуда, обреченно поняла она. От себя не убежишь, а ведь эти сущности стали ее частью.
Тени надвигались, наплывали, словно черная зловонная вода. Рты раскрылись, подобно водоворотам, утягивающим на дно. Лера падала, тонула, пыталась вдохнуть поглубже, но словно бы оказалась в безвоздушном пространстве.
Перед глазами стало темно, сознание ускользало. Тело ее скручивало тугой спиралью, и ей казалось, что кости трещат и ломаются, выкручиваясь из суставов. Глаза плавились в глазницах, барабанные перепонки лопались. Лера ощущала на лице, груди и руках жалящие прикосновения, похожие на удары током, от которых по телу расходились жгуче-острые волны. Ее опутывали щупальцами, кололи иглами, выворачивая изнутри, нащупывая самые чувствительные точки.
Лера кричала не переставая, не помня себя от боли. Она была оголенным нервом, и каждый укол-удар выжигал в ней все, что она когда-то любила. Несчастная не знала уже, кто она, не помнила себя, не надеялась — а ведь со смертью надежды умирает и сам человек.
