— Принято, жду, — откликнулся Женька и отключился, не прощаясь.
Оборачиваясь к Стаське, Оля уже знала, что сейчас наткнётся на её знакомый хитрый прищур. С таким подруга смотрела на неё несколькими часами ранее, когда речь зашла о Женьке. Ох, да когда это прекратится наконец?
Не то чтобы она считала, что у них с одноклассником никогда ничего не может быть — но сейчас они просто дружили, а слухи не прекращались.
— Это он, да? — вкрадчиво протянула подруга. — На свиданку собираешься?
— Иди ты, — Оля беззлобно отмахнулась и принялась упаковывать фотоаппарат обратно в чехол.
Женька, как и договаривались, встретил её неподалёку от главного входа в парк, где стоял невероятно уродливый, похожий на соляной столп памятник. Памятник должен был изображать скорбь по солдатам, павшим в какой-то битве — но жители города негласно считали, что скульптор, его создававший, был явно пьян или хотя бы не в духе.
— Салют, — Оля подлетела к однокласснику, скользя подошвами по тонкому льду. — Итак, что ты хотел сказать?
Тянуть не хотелось. К чему лишний раз ходить вокруг да около? Особенно — когда один и тот же сон, не страшный, но тягучий, тоскливый и муторный, раз за разом не даёт нормально выспаться. Когда это длится с начала ноября, и вот уже неделю Оля просыпается с отвратительным чувством горечи внутри, и его не заглушают даже вкусный завтрак и мамина улыбка.
Женька говорил, это ноябрь. Ноябрь всегда действует на тех, кто может видеть, вот так. Странные сны — лишь начало: именно в эти холодные, почти зимние дни, когда дороги покрываются льдом, происходят самые неожиданные вещи.
Поневоле вспоминались мифы разных народностей о том, что в ноябре — время духов. Может, в их основу легли воспоминания «видящих» древних веков?
— Быстро ты, — заметил Женька, не отрываясь от толстой тетради на кольцах. Старой, потёртой: его бывшая владелица купила эту тетрадь в незапамятные времена.
Дневник его матери, после смерти перешедший к сыну. Дневник, в котором та с пугающей точностью описывала тварей, что встречались ей на жизненном пути, рассказывала об их привычках, давала советы по предотвращению погони. Даже делала короткие зарисовки, будто не боялась опасности: если бы чудовища увидели картинки, для неё это бы значило конец.
Оля снова опасно покачнулась на тонком льду и тихо позавидовала Женькиной обуви, которая не скользила даже в такую погоду.
— Может, сядем сперва? — взмолилась она. — А то я уже задолбалась падать.
