Женька поднял голову, глянул на Олю, оторвавшись от страниц. Улыбнулся одними глазами — светло-серыми, особенно яркими на контрасте с чёрными волосами.
— Можем, — легко согласился он. — Заодно покажу кое-что интересное. Я тут, кажется, понял, как она отводила внимание всякой нечисти.
Оля навострила уши. Звучало интересно. О том, как Марина, мать Женьки, ухитрялась заполнять дневник, не привлекая к себе излишне настороженных нелюдских взглядов, они спорили уже с месяц. Женька уверял, что у неё наверняка был какой-то план, о котором она не успела рассказать перед смертью. Оля… Оля просто считала, что Марина обладала хорошей памятью. А записывала и рисовала — в чуланах, в туалете, ночью под одеялом. То есть, там, где никто не сможет её увидеть. Даже тварь.
Некоторые из них могли понимать человеческую письменность. Но лишь некоторые. Спрятаться от меньшинства — не такая сложная задача.
Но как это, чёрт возьми, связано с её снами?!
Пока они шли по заснеженной дорожке — в самом парке, к счастью, гололёда не было — Женька рассказывал, что именно ему удалось узнать.
— Помнишь, я обращал внимание, что некоторые записи у неё вообще не в тему? Ну там, она пишет про чудовищ, а через пару страниц — внезапно про закатки. Или про погоду за окном. Или совсем уже бессвязную тарабарщину, которую прочесть-то невозможно?
Оля нетерпеливо кивнула. Любопытство жгло изнутри, смешиваясь с тревогой. Их прогулка была тихой и спокойной, а пейзаж вокруг — невероятно мирным, и даже мелких теней почти не встречалось. Но что-то в окружающей картине её пугало — и она не могла понять, почему. Даже не то чтобы пугало: скорее, вызывало непонятное ощущение беспокойства, будто серая тягомоть из сна стала на шаг ближе к реальности, будто… будто шевельнулись внутри, выходя из спячки, ржавые стрелки часов.
Словно цепь событий, что должна была изменить её мир навсегда, запускалась сегодня и сейчас. Но ничего не происходило — и Оля решила списать всё на мнительность.
— Так вот, — продолжал Женька, — меня это всегда удивляло. Зачем? Чтобы внимание отвлечь? Но почему тогда она пишет всякие бредни именно в эту книгу, а не куда-то ещё?
— Ну и почему? — рассеянно переспросила Оля. Волнение становилось сильнее с каждым шагом, и она уже было собиралась предложить однокласснику развернуться и пойти обратно — но он продолжил, и ей стало не до того.
— Потому что это шифровка, — победно объявил Женька. — Мама была совсем не дурой и в криптографии пусть немного, но разбиралась. А всякие твари — нет. Помнишь, я говорил? Они довольно тупые.
