Затем он провел два месяца, занимаясь по очереди у всемирно известных педиатров немецко-еврейского происхождения: Генриха Финкельштейна и Адольфа Багинского. Затем — месяц в приюте для умственно отсталых и еще один — в психиатрической клинике Теодора Цигена. Кроме того, он посетил приюты для умалишенных и центры содержания так называемых малолетних преступников. Уехав из Германии поздней весной 1908 года, он сделал остановку в Швейцарии и один месяц провел интерном неврологической клиники в Цюрихе. Когда в начале лета 1908 года он возвратился в Варшаву, то поразился: таким убогим и провинциальным выглядел город.
Прежде чем вернуться в больницу на улице Слиска, Корчак побаловал себя четырьмя неделями в летнем лагере, рассчитанном на полтораста польских мальчиков, где «не было недостатка в отъявленных негодниках». Описывающая этот месяц книга «Юзьки, Яськи и Франки» вновь радовала читателей приключениями неловкого очкарика-воспитателя, пытающегося найти общий язык с уличными оборвышами, впервые в жизни попавшими на лоно природы. Однако и разыгрывая в печати шута, он по-прежнему стремился развивать стратегии, которые разрабатывал за год до этого в еврейском летнем лагере. Эти дети из нищих польских семей, с пьяницами отцами и недужными матерями, которые не могли о них заботиться, тоже подстраивали ему ловушки, но теперь он был наготове. Он тщательно запомнил все имена и записал свои первые впечатления, выявляя наиболее озорных ребят, которые, конечно, станут заводилами всяких выходок. На второй день, когда мальчики подняли шум в спальне еще до зари, он услышал, как кто-то объявил: «Я министр в синей рубахе!» Вместо того чтобы рассердиться, Корчак драматически промаршировал в спальню и спросил: «Ну, так кто тут министр в синей рубахе?» — и расхохотался, сняв напряжение. «Как Наполеон, выигравший сражение одной точно рассчитанной атакой», он завоевал доверие этих ребят — доверие, «без которого не только невозможно написать книгу о детях, но, кроме того, невозможно любить, растить или даже просто наблюдать их».
Продолжая эксперименты с судом, он отметил, что судьи оправдали троих самых бессовестных мальчишек, которые не постыдились отнять ягоды у слабенького заики Ясика, — оправдали на том основании, что они уже были наказаны другими ребятами, которые отказались играть с ворами. Двое виновников сразу же после этого стали дружелюбными и добрыми, но третий раскаялся, только когда услышал «молитву леса» — миг, когда деревья говорят, а небо отвечает им. Тот, кто услышит их, «чувствует в душе что-то странное» и разражается слезами, не зная почему — ведь ему совсем не грустно. А наутро он просыпается, став гораздо лучше, чем был накануне, до того, как услышал молитву леса.
