— Давай, рассказывай, если интересно будет, я не усну.
— Интересно, не обещаю, все-таки я всю жизнь сам с собой больше разговаривал, а я не такой привередливый слушатель как ты.
— Хорошо, я не усну в любом случае, в конце концов мне нужна суть, а не складный рассказ.
— Тогда завари чай, а в оставшуюся воду брось макароны.
Петр приступил к исполнению задания, а Владимир, устроившись поудобнее, начал рассказ.
— Жили мы семьей в одном городишке, на Урале. Я, мать и отец. Я, тогда ходил в третий класс, в школу, в которой моя мать работала учителем русского языка и литературы. А отец мой, работал геологом в одном из институтов. Постоянно в командировках по нескольку месяцев. Всю страну объездил. Все видел, кроме того, как растет его сын. И вот в лето, его снова отправили в командировку в Сибирь. А ему так захотелось взять меня с собой, что он смог уговорить мать. В итоге мы оказались с командой таких же геологов, как он, где-то посередине необъятной тайги. Вертолетом нас доставили на ровную площадку, где мы сколотили палаточный лагерь. В лагере оставался на целый день дежурный, который присматривал за порядком, готовил еду, баню, ну и за мной присматривал. Мужики уходили в горы, приходили под вечер или ночью, приносили камни. Рассматривали их, спорили, ругались, бывало. Меня все устраивало. Невероятно красивая природа, чистый воздух. Я облазил все окрестности. С моим детским воображением, мне представлялось, что я Ермак покоряющий Сибирь, не меньше. А так же я считал, что обязательно смогу увидеть здесь все, что пожелаю. Это было как бы правило придуманной мной игры. Сейчас я увижу это, потом это. Как ни странно эта игра заработала. Я захотел увидеть небольшую лощину, один склон которой зарос цветами. И вот почти, через несколько шагов, я увидел ее, заросшую такими же цветами, какие я себе представил в воображении. Меня это удивило, но не остановило, напротив, я почувствовал себя хозяином своей игры. Далее я захотел увидеть небольшую реку с упавшим через нее деревом. Вскоре я услышал шум реки. Я пошел на звук и вышел как раз к дереву, лежащему поперек течения. Я перебрался на ту сторону и подумал, что увижу семью лосей на поляне. Так и оказалось. На поляне три лося щипали травку. Но тут лосей кто-то спугнул, и они галопом пробежали мимо меня. Я испугался, и побежал в сторону лагеря. От реки я отошел метров на сто не больше, но я бежал несколько минут, а ее все не было. Я пробовал менять направления, но река не попадалась. Меня охватила паника. Я понял, что заблудился. Игра дала сбой. Никакие тщетные попытки найти знакомые ориентиры не давали результата. Приближалась ночь. Я кричал, звал отца, в надежде, что меня ищут. Когда стемнело, залез на дерево, чтобы увидеть огни. Ночь была беспроглядно темной. Ни звука, ни огонька. Такого не могло быть, я не мог уйти настолько далеко от лагеря. Однако, только ночные животные давали о себе знать. Так я и просидел первую ночь на дереве, не сомкнув глаз. Наутро, я продолжил поиски лагеря. День прошел, как во сне. Совершенно не отдавая себе отчета, я шел, звал отца. В ночь опять забрался на дерево. Сон сморил меня. Я проснулся утром, в обнимку со стволом дерева. Мышцы рук свело, ноги затекли и не слушались. Зато мозг немного прояснился. Никакого плана поиска лагеря не появилось, зато я понял, что если не буду есть, то погибну. Шесть ночей провел я на дереве, за это время не послышалось ни одного ружейного выстрела или далекого эха голосов ищущих меня геологов. Мне стало стыдно перед отцом, что я не смог оправдать его надежд на свою сознательность. Представляю, что испытывал в тот момент мой отец. Хорошо, что он не телеграфировал матери, а до последнего надеялся меня найти.
