– Мой отец тоже не был таким уж замечательным. Когда мне было девять лет, мы узнали, что мама беременна близнецами. Двумя мальчиками. Больные раком женщины очень редко беременеют, и она даже не думала, что сможет снова иметь детей, – продолжает Эйден. Оба его кулака сжимаются, а в апатичных глазах появляется тонко завуалированное выражение ярости. – Мой отец заявил ей, что из-за медицинских счетов и других выплат она не сможет их оставить.
Я задерживаю дыхание: настолько меня захватывает Эйден и его слова. Он редко открывается людям, и я не хочу делать ничего, что могло бы его обескуражить. Он доверяет мне.
– Мама отказалась делать аборт, – продолжает он, – и отец ушел из нашей жизни. С тех пор мы его не видели.
На этот раз настает моя очередь утешать Эйдена, положив руку на его бицепс. Это ужасно. Его отец бросил девятилетнего сына и беременную жену, больную раком, потому что не хотел иметь дело со счетами.
– Отчим оказался не лучше.
– Что… – Я сглатываю, смачивая пересохшее горло, вроде как зная, каким будет ответ. – Что сделал твой отчим?
Мои слова, кажется, напоминают ему, где он находится и что говорит. Глаза Эйдена приковываются ко мне, а бесстрастное выражение вмиг возвращается.
– Ты упомянула столкновение. Кто-нибудь еще пострадал?
Я опускаю руку. Я знаю, что он переводит разговор на меня, и уважаю его желание. Для человека, который никогда и никого не впускает в свою жизнь, он и так уже много рассказал.
Я могла бы солгать. Это было бы проще и лучше. Но не могу этого сделать. Я не могу предать Эйдена после его честности и открытой уязвимости. Ложь стоит дорого, а я уже слишком долго в ней живу. Мое сердце почему-то требует, чтобы я была честной хотя бы один раз.
– Маленькая девочка. Ее звали Сабрина, – шепчу я. – Ей было всего шесть лет, когда она умерла. И это моя вина.
– Нет. Амелия! Нельзя…
– Это так, Эйден! – я перебиваю его. – Я опоздала на автобус! Я позвонила отцу, чтобы он забрал меня. Я села в машину с пьяным водителем! Эйден, я убила маленькую девочку!
Впервые после похорон Сабрины я плачу всерьез, позволяя эмоциям наконец-то вырваться на свободу. Эйден даже не колеблется. Его руки обхватывают меня, и он притягивает меня ближе. Мое тело идеально вписывается в его скульптурные руки. Я обхватываю его спину, прижимаясь ближе к теплу, а он крепко держит меня, пока я рыдаю.
Это объятие, этот ласковый жест от парня, который обычно остается бесстрастным и черствым, значит для меня больше, чем все остальное. Я никогда раньше не чувствовала себя в такой безопасности, не боялась быть уязвимой, поэтому мне хочется остаться в его объятиях навсегда.
