Гренадер Леонтий Коренной | страница 19

Один из офицеров обратился к Леонтию на русском языке:

— Знаешь ли ты, кто перед тобой?

Коренной молчал.

— С тобой желает говорить Наполеон Бонапарт, император французов! — отчеканивая каждое слово, с подчеркнутой торжественностью произнес офицер.

Вокруг наступила еще более напряженная тишина. Все, видимо, ждали того ошеломляющего впечатления, какое должны были произвести эти слова на русского гренадера. У самого Наполеона мелькнуло в глазах нечто похожее на любопытство.

Но Коренной ничем не выразил, ни жестом, ни мимикой, того восхищения или крайнего удивления, какого от него ожидали. Воспитанная годами гвардейской службы привычка оставаться внешне бесстрастным одинаково ко всему — будь то распеканье начальства или мимолетная его похвала, будь любая опасность — проявилась и сейчас. Никакой игры чувств не отразилось на лице гренадера, ничто не изменило его спокойного выражения. Леонтий принял только более строгую стойку, как подобает перед таким большим генералом, да старый рубец явственнее прорезал левую щеку.

Так они стояли друг перед другом — рядовой русской гвардии и человек, один взгляд которого заставлял трепетать королей Европы. Леонтий глядел открыто и прямо на низкорослого Бонапарта, словно с некоторого возвышения. А тот, слегка приподняв голову, рассматривал его спокойное лицо, его могучую фигуру, его изодранную штыками шинель, запачканную своей и чужой кровью, его открытые, едва запекшиеся раны.

— Какой молодец! — воскликнул Наполеон.

Подобострастно согнувшись, офицер заметил Наполеону, что медик насчитал у русского гренадера восемнадцать ран.

— Ах, раны это аттестат для солдата! — сказал Наполеон. — Ты храбро сражался, ты герой! — обратился он вдруг к самому Коренному.

Переводчик быстро перевел эту фразу. Леонтий попрежнему молчал. Наполеон спросил имя и сколько лет в службе.

Коренной ответил.

Наполеон вынул золотую табакерку, раскрыл ее, но табаку в ней больше не осталось. Он оглянулся. Молодой франтоватый адъютант выпорхнул из толпы, счастливый возможностью оказать императору услугу, подлетел к нему, предлагая свой изящный коробок. Наполеон взял щепоть. Затем кивнул адъютанту в сторону Коренного, чтобы дать ему. Адъютант медлил.

— Не бойтесь, виконт, — сухо заметил Наполеон, — раны честного солдата стоят благородных предков.

Густо покраснев, адъютант протянул табакерку Коренному. Леонтий не торопясь захватил щепотку и с наслаждением потянул носом.