Лучше поступить так, как присоветовал!
…На улице было темно; сырой ветер ударил по глазам, выжал из них слезы. Мать скорым шагом шла впереди — с мешком на спине. Ему ж доверила нести туесок с тарасуном, да еще лопату и топор. Он слышал прерывистое дыхание матери, глухое бульканье жидкости в туеске, тревожный перестук собственного сердца и даже то, как в доме дедушки Балты тонко плакал грудной ребенок — дедушкин внучек. По небу клубились черные тучи, дерзко, подмигивая, выглядывала из-за них одна-разъединственная звездочка, сухо терлись друг о дружку голые ветви деревьев.
Все звуки, кроме шума ветра, резко оборвались, когда с дороги, от домов, свернули в поле, пошли прямо на восток. Ноги вязли в рыхлом мартовском снегу. Мать держала направление к сопке Зун-толгой. Сопка за речкой…
Речку перешли по шершавому льду — он сердито гудел под ними, хрустели, будто стекло, невидимые ледяные кусочки… И как только взобрались на крутой обрыв — впереди, на вершине сопки, тускло проблеснул через тьму огонек. Он дрожал, колебался, клонясь язычком то в одну, то в другую сторону, словно к земле приникал, спрятаться в нее хотел, но неумолимая сила снова и снова поднимала его… Еще тревожнее сделалось Ардану.
Ближе, ближе огонь. Уже можно различить, что это костер, бьющийся на ветру. Вот в его отсветах мелькнула какая-то тень… Человек ли? Шудхэр? Кто может быть в этот поздний час в таком пустынном месте?!
Ардан, с трудом сглотнув ком в горле, остановился, шепотом позвал:
— Мам!..
Мать оглянулась, махнула рукой: не отставай! Значит, все как надо… Наверно, это шаман Дардай у костра.
Ну, конечно, он!
Подбрасывает в огонь хворост, шевелит красноватые угли кривой палкой… Вот ударил по ним — и сноп искр взметнулся ввысь. Как красиво! Кое-какие искорки долетели да самого-самого верха, прилепились к густой синеве неба, засветились на ней звездочками… Ведь не было, кроме одной, звезд, а сейчас, взглянуть, сколько их! Неужели шаман Дардай способен зажигать золотистые звездочки?! Да нет, наверно, просто он, Ардан, шел, под ноги да перед собой смотрел, а звезды в это время сами по себе, как положено им, высыпали на небосклоне… Сначала не было, за тучами прятались, а потом их час пришел… Правильно?
Мать сняла мешок с плеч и, с облегченьем разогнувшись, молча положила его к ногам шамана. Тот важно кивнул им, протянул руку к туеску — и Ардан поспешно отдал.
Шаман проворно развязал мешок, аккуратно разложил на снегу ноги Пегого, туесок, пиалу… Вытащил из ножен свой длинный узкий нож, осторожно срезал с бренных останков жеребца несколько волосков и, что-то прошептав, бросил эти волоски в костер. Тут же наполнил пиалу тарасуном, несколько капель плеснул в огонь, снова что-то неразборчиво сказал и жадно выпил из пиалы все до дна… Утеревшись рукавом, одобрительно заметил:
