Шаман Дардай, незаметно наблюдая, как его речь воздействует на Яабагшана, понял — инициатива в его руках! Поэтому заметил уже с укором:
— А ты вот тоже на меня кричишь…
— Мясо, святой отец…
— Вот я и говорю: безверие!
— Просил, чтоб вы постерегли…
— Что я! Тут о тебе самом такие слова говорила, такие… Хоть уши затыкай! Узколобый, говорили, пьяница, скряга… еще бабник. Да-да, и бабник!
— Кто?!
— Как тебе сказать…
— Спрашиваю: кто?!
Шаман сделал Яабагшану знак молчать, взглянул на небо, закатил глаза под лоб, что-то долго шептал сам себе, потом поднес ко рту ладони, поплевал на них, понюхал… Яабагшан терпеливо ждал.
— Боги предсказывают мне, — устало проговорил Дардай, — чтоб я назвал тебе главную виновницу. Однако остерегайся признаться кому-нибудь, откуда узнал ты…
— Хорошо! — перебил Яабагшан. — Говори скорей!
— Когда приключилась с тобой…
— Короче!
— Как только ты скрылся за стеной, откуда-то, словно выжидала, появилась Сэсэг. Это она подбила народ делить мясо. Она сказала, что ты хромоногий ублюдок, еще…
— Хватит!
— …еще скряга и бабник. Да, не путаю, бабник!
Яабагшан, скрипнув зубами, повернулся к шаману спиной, направился к санкам. Поравнявшись с волком, за хвост поволок его за собой. Конь стал биться в оглоблях…
— Заглядывай иногда к одинокому старику, — крикнул вслед бригадиру Дардай.
Яабагшан не отозвался. Его конь резво взял с места…
А Дардай был доволен. Не скучный денек выдался! Сэсэг знать не знает, как будет ей отныне мстить бригадир! Умно столкнул их!
Над притихшей Шаазгайтой царила ночь. Шаман, согревая ноги, поколотил одну о другую, потоптался еще немного у конного двора. Очень не хотелось идти в пустой дом на холодную кровать! Он давно уже вынужден спать в одиночку — не годится его тело, чтоб попроситься в постель к кому-нибудь. Обидно жизнь устроена… Э-эх!.. А ведь сколько вдов в округе! Если б мог — так зачем бы тогда ему, провались оно, шаманство! Как вцепился б в молодку — не выпустил… Умел когда-то, умел! Но что было — безвозвратно быльем поросло…
Тоскливо вздыхая, поплелся Дардай к себе, подумав еще, что никто сегодня стаканчика тарасуна не поднес ему… Не скучный денек, однако и не очень щедрый!
Проходя мимо, заглянул в окно дома табунщика Сэрэна. Темно, ничего не видно… Прошептал со злобой: «Сам сгинь на войне, весь ваш род под корень выведу!»
