— Клиенты никогда этого не позволят, да и во всей Франции тогда не хватит врачей.
К этому времени мы уже были с ней одни в вестибюле.
— Тогда научите девушек обследовать клиентов перед парьбой — сделайте это частью ритуала, — предложила я.
— Опытные так и поступают, но я не могу тут курсы для новеньких открывать. Из наших доходов, кроме жалованья, я должна платить за аренду, газ, мебель, давать взятки полиции, да еще чистых пятнадцать процентов причитается адвокату. Так что если моя месячная прибыль окажется меньше пятнадцати процентов, меня выкинут отсюда tout de suite>{15}, и я умру одинокой, несчастной старухой.
Тут, несмотря на внушительные формы и сходство с королевой, она заплакала, как худенькая девочка, и я поняла, что нужны утешения, поцелуи и страстные объятия. Я отвела ее наверх, в ее спальню, а Туанетта заступила место за столом.
Но что я ни делала, она не успокаивалась. Она сказала, что ненавидит Париж и французов, что долгие годы пытается вернуться в Англию. Она мечтает купить пансион в Брайтоне и завершить жизнь пристойными англиканскими похоронами, но всякий раз, как ей удается скопить немного денег, какое-нибудь происшествие вроде сегодняшнего оставляет ее ни с чем, поэтому ей не вырваться из Парижа никогда — ее труп будет лежать на каменном полу в городском морге на берегу Сены, и вода, подтекающая из какого-нибудь ржавого крана, будет размывать ее косметику. Она произносила и другие волнующие, трагические, отчаянные слова, которые своей безоглядностью разрывали мне сердце. Она сказала:
— Никакого между нами нет равенства — я только пятая у вас. Первым идет таинственный опекун, потом — жених-деревенщина, потом — распущенный Парринг, потом — бесчувственный Астли. С самого раннего детства я молю Бога о подружке, но Бог меня ненавидит. Едва входит в мою жизнь какое-нибудь прелестное, милое существо, вдруг — бац бум крак, летит прочь, не оставив ничегошеньки, кроме треклятого густого теста.
Я сказала, что никакому богу и в голову не придет ее ненавидеть; что ей нужно думать о моих нежных объятиях, а не о каком-то непонятном тесте[23]; что я всегда буду вспоминать о ней с любовью; а сколько же я заработала денег? На третий класс до Шотландии, должно быть, хватит?
— Вы заработали меньше чем ничего, — ответила она. — Я отдала этому врачу из полиции весь ваш заработок, да еще от себя добавила, чтобы помочь ему забыть, как вы оскорбили его профессиональную честь. Французы очень заносчивы. Не дай я ему денег, он отобрал бы у меня лицензию и мы все остались бы без работы.
