Я сел на стул. Старик писал, склонив голову на бок. Настольная лампа находилась как раз на уровне его лица, и глубокие тени делали его ещё старше. Обратная сторона его правой ладони была перемазана чернилами. Чтобы написанное не смазывалось, старик подложил под ладонь лист бумаги, как когда-то подкладывали промокашки. Наконец он отложил шариковую ручку и поднял глаза. Точнее, свой единственный глаз.
— Прошу прощения. Меня зовут Эйфель, я здесь что-то типа пограничника. Как вас зовут? — спросил дед.
— Сафатов Совет Маркович, — машинально ответил я.
— Да, Марк Сафатов у тебя там шутник был, — улыбнулся дед, будто вспомнив что-то, — Но речь не про это имя, а про настоящее. Хотя, впрочем, я слишком много от тебя хочу.
С этими словами Эйфель открыл ящик стола, достал оттуда очки в треснувшей оправе и внимательно посмотрел на меня через стекло. Затем он кивнул, аккуратно спрятал очки в стол и принялся водить крючковатым пальцем по строчкам толстенной амбарной тетради, лежащей у него на столе.
— Ага, вот ты. Давай, распишись, — сказал он, передавая мне ручку.
— Что это? — спросил я.
— Это Книга учёта жизни. Давай, расписывайся.
Я опустил глаза в тетрадь. Это было что-то типа пропускного журнала, лежащего на столе у каждого вахтёра.
Страницы были расчерчены на столбцы и строки. Всего столбцов было четыре, и подписаны они были так: «№ монады», «д/р», «д/с», «итог». Первый столбец был заполнен символами на незнакомом мне языке, два следующих — обычные даты, день, месяц, год. После каждой даты стояло две подписи. Та, что повторялась в каждой строке, принадлежала, видимо, Эйфелю. Вторая подпись, должно быть, принадлежала приходящему сюда человеку. Последний столбец содержал разнообразные сокращения типа «нирв. проб.», «нирв. пост.», «санс. повт.», «санс. искуп.», «санс. блаж.» и тому подобное.
В моей строке были заполнены все поля, кроме единственной подписи в графе «д/с». Расписываясь, я отметил про себя, что в подпись в графе «д/р» мне была смутно знакома, хотя я и не мог разобрать, что же там было написано. Я старательно вывел «С. М. Сафатов». Это был последний раз, когда я ставил где-либо свою подпись. В графе «итог» у меня значилось «перерожд.».
Эйфель забрал у меня ручку и глянул на часы.
— Итак, молодой человек, у нас ещё есть пара минут, — сказал он, — И пред тем, как вы отправитесь в очередное захватывающее путешествие, я готов ответить на любые волнующие вас вопросы. Кстати, следующее рождение вас приятно удивит, хотя и будет совсем недолгим.
