– Фейлн в Файрфорте? Пусть поиграет в лорда, мы доберемся до дома, и я выставлю его вон.
– Вернулся не милорд Фейлн, милорд Флейм. В Файрфорт возвратился милорд Верд Флейм.
– Верд?! Я уж и не ожидал его увидеть живым. О да, мальчишка, верно, вновь развлекается и наслаждается обществом женщин и вкусными блюдами – наверстывает циклы плена…
– Нет, милорд Флейм.
– И что же он тогда делает?
Гонец замялся. Тому, кто являлся с плохими новостями, нередко приходилось получать увечья или лишаться жизни за переданную информацию. Зейир понимал, что мужчина боится – уже четверо из гонцов нового правителя не пережили донесения о том, что лорду приходилось не по нраву. Но простолюдины – разменная монета, не способная ни на что, кроме службы. А как именно служить – решают те, что рождены править.
– Из тебя силой выбивать каждое слово? Говори!
– Милорд Верд Флейм провозгласил себя правителем Великой Династии. Он собирает сторонников.
Пламя от костров за спиной Зейира взмыло вверх.
Лекари неустанно следовали за правительницей Ветви Лоудбелл. Они не оставляли леди ни на минуту днем, а по ночам стояли на страже у ее дверей.
Шау ненавидела их. Всех. Лекари, Гроссмейстер, Серые рыцари, Йарен и другие советники – они лишь болтали, но ничего не делали. Они считали хозяйку Ворнингбелла душевнобольной, перешептывались, продолжали жалеть мать, потерявшую сына и мужа, вещать о проклятиях, а особо рьяные и благочестивые обещали молиться за свою госпожу всем Богам.
Леди слышала, что говорят люди, видела, как они смотрят, и от этого становилось лишь хуже.
После того как она побывала в теле Велеса, когда убедилась, что ее наследник, ее первенец жив, Йарен первым узнал об этом. Главный советник Ворнингбелла и рода Лоудбеллов помогал отцу Шау, Отто и леди, но ничего не хотел делать, чтобы помочь Велесу.
– Йарен! Йарен, я видела Велеса, мой сын жив!
Ей вновь, перед приходом советника, положили на лоб тряпку, что отвратно воняла лекарскими травами и оставляла на коже оранжевые пятна, которые не смывались в течение цикла, а то и двух, сколько бы их ни терли туго сплетенными пучками травянистых лиан.
Шау стащила свой компресс, что должен был ее успокоить, но вместо того лишь раздражал.
– Йарен, он жив, и его держит в плену этот рыцарь, Саттон. Он похитил моего мальчика, он издевается над ним, он…
– Миледи, я слышал, что вы лишились чувств. Горе утомило вас, и вам требуется покой.
– На кой мне сдался покой, если мой сын в плену? – Она сжала в руке тряпку, и пара капель упала на постель. Леди поднялась на ноги и бросила компресс в ночной горшок. – Он страдает. Йарен, мы сейчас же отправимся в Санфелл – вели седлать лошадей.
