– Они нам не духовые ружья дают, – добавил он.
Благодаря простой конструкции винтовка была надежной, и ее несложно было содержать в порядке. Подобранный наудачу обломок металла мог в крайнем случае заменить тонкие болты из титана и обедненного урана – их уставные боеприпасы. И при отключенной программе оружие могло стрелять, пусть и менее точно. И в таком случае не оставляло следов – ни электронных, ни химических. Оно специально было создано для людопсов, чтобы компенсировать их слабость перед лицом более мощных соперников. Например, автоматов, закованных в толстую броню и одаренных сверхчеловеческими органами чувств. Аристид пришел к этому заключению без посторонней помощи. Эврибиад пожал плечами, нацепил нейтральное, насколько возможно, выражение лица, в противовес тревоге, поднимавшейся из глубины живота.
– Я хорошо понимаю, – тихо проговорил он, – причины вашей тревоги. Мы натренированы в битвах с деймонами, существами куда сильнее и куда быстрее нас. Тут ничего не изменится.
– И все-таки, – заметил Гистий, – надо будет что-то сказать солдатам.
– Скажите им, что мы собираемся сразиться с чудовищами из космоса.
– Да они со страху описаются.
– И прекрасно. Страх помогает выжить.
От этих слов с лица Гистия сползла улыбка. Но Эврибиад продолжал безразличным тоном:
– Выслушайте меня хорошенько, вы трое. Мы больше не бандиты. У нас на борту десять тысяч гражданских, которых мы должны защитить. Только мы и можем это сделать. Это одна пятая всего нашего народа. И о них мы должны думать прежде всего. Правила меняются. Вот это вы скажете солдатам.
Его помощники закивали. Да – они приспособятся, в этом сомнений нет.
– Ну ладно, а теперь покажите мне эти шаттлы.
Они вернулись на плац, прошли еще одну дверь колоссальных размеров, выполняющую тут роль шлюза. Двое ординарцев показали им оружие. Они уже успели разобрать винтовки и надеть автономные защитные костюмы, к которым можно было прикрепить прозрачный шлем. Это были темные облегающие костюмы, местами усиленные броней – нагрудниками, кирасами и крагами, сделанной из неизвестного и очень легкого материала. Их структура, однако же, во многом повторяла традиционные бронзовые доспехи, и Эврибиад сказал себе, что это сходство укрепит моральный дух солдат. Тем более что поверх комбинезонов те уже надели пояса и подвесили на них тяжелые тесаки таламитов.
Однако, увидев оружейную, они обо всем забыли. Если уж караульная, где поставили трирему, была размером с плац, что уж скажешь о примыкающей к ней посадочной площадке? Там могли бы поместиться все людопсы, что были на борту, а может, и все жители планеты, а под высоким потолком вполне можно было построить башню. Металл перегородок поглощал свет и придавал всему траурный оттенок, как будто они уже оказались в темноте космоса. Перед ним ровными рядами стояли аппараты для выхода в космическое пространство, к которым Диодон питал исключительную и страстную любовь. Формой они напоминали злых дельфинов, их короткие крылья были увешаны гроздями смертоносных машин, а корпус цвета ночи был сделан так, чтобы поглощать свет видимого и невидимого спектра. В каждую такую машину могло поместиться по сотне человек вместе с провиантом, всем необходимым оружием для штурма и даже готовым к использованию бронетранспортером. И на носу с каждой стороны был нарисован стилизованный глаз, серый, слегка рельефный, почти незаметный – символ, изображенный на его собственной триреме. В волнении он рассматривал эти еле заметные знаки, казалось, связывающие прошлое его команды с ее будущим.
