Пока всё это обдумывал, пронаблюдал, как лось неспешно встал с коленей, развернулся на сто восемьдесят и в припрыжку поскакал прочь с поля зрения противников, скрываясь в густой чаще леса, направляясь в тоннель.
На балконе повисла давящая, немая пауза. Все понимали, что Киеренн погорячился, и, ударившись в ребячество, опростоволосился, поставив под угрозу одного из нас, пусть и питомца.
Несмотря на то, что бортник, по моим представлениям, мало у кого вызывал положительные чувства, никто не стремился морально добить повелителя мух. А тот, ожидая чего-нибудь подобного, больше не привлекал к себе внимания.
Я осмотрел Хранилище, настроенное таким образом, что при открытии интерфейса первый лист стал вместилищем новинок. Кроме парочки ржавых мечей, фрагментов лат и тряпок нежити, ничего ценного не появилось.
Через минуту после лосиного звукового удара мёртвые всадники пришли в себя и вернулись в основные ряды.
— Леший, хватит дипломатии. Не молчи, — попросил я. — Надеюсь, твоё видение дальнейших действий существует.
— Пока новенькие у нас ни на что не способны, — без эмоций начал Двухсотый. — Необходимо в конце концов понять возможности тех, кто с нами давно. Шурнен. Вдарь хорошенько стихией, только главарей не поубивай.
Тем временем моё внимание привлекли меняющиеся показатели на карте. Рядовые войска погани прибывали с ужасающей быстротой. Если бы центурионы их не подрывали каждые пять секунд, ещё неизвестно, насколько бы увеличилась численность противника.
— Да, с-стихии подвлас-стны мне, — ответил нехебкау. — Но на такой дис-станции я могу управлять только водой. От урагана толку не будет, с-с-слиш-шком далеко. Огню вообщ-ще не достать.
— Тогда искупай вот этого, — леший ткнул пальцем в точку на столе.
Шурнен в кои-то веки проявил эмоцию на своей каменной морде. Сначала хитро глянул на Двухсотого, а затем сосредоточился на изображении карты, перехватил обеими когтистыми лапищами посох и с силой вдарил в пол.
Спустя миг участок шесть на шесть взорвался гейзером, поднимая в небо потоком стоявших там юнитов. В зоне поражения оказалось два центуриона, причём крайний успел неведомым мне образом узнать об опасности: припасть на колено, вонзая меч и щит в землю. Но он был единственным провидцем. Остальных, стоявших в эпицентре, подбросило метров на сто: даже с балкона была видно верхушку фонтана. Бурный поток воды порвал практически всех, кто попал в струю буйствующей стихии.
Когда всё закончилось, я был несколько удивлён: тот центурион, что успел принять стойку, лишился всего около двух сотен жизней. Второго же, подброшенного к небесам, в конце хорошо приложило оземь. После всех перипетий он лишился трети своего здоровья.
