– Твою мать… – с чувством сказал бывший матрос, а потом громко проорал в сторону вокзала все, что он думает о Смоленске, о пулеметчике, упомянув отчего-то Создателя, перечислив поименно всех апостолов и все прочее, о чем я просто не решаюсь написать.
Пулемет в растерянности больше не стрелял, а Артузов многозначительно произнес:
– Уважают!
– Русское слово сильнее пулемета, – хмыкнул я и, отстранив Артура, спустился вниз на перрон.
Спиной услышал, как Артузов сообщает все, что обо мне думает, но куда бывшему инженеру тягаться с революционным матросом?
С удовольствием размяв ноги, успевшие устать от поездки, крикнул, обращаясь в сторону одного из окон, закрытых фанерой громко спросил:
– Эй, смоляне, а товарищ Смирнов далеко?
– И на кой… он тебе? – донесся откуда-то сбоку голос.
Судя по голосу, отозвался сам начальник Смоленской губчека, мой старый «шекснинский» знакомец.
– Игорь Васильевич, перестань хулиганить, – весело проорал я. – Знаешь ведь, что свои прибыли.
В ответ услышал фразу, от которой едва не сел прямо на грязный перрон.
– Свои в это время дома сидят, а сейчас только чужие шастают! Кто такой будешь?
Едва удержавшись, чтобы не обозвать начальника Смоленского чека Матроскиным, миролюбиво сказал:
– Да свой я, свой.
Можно бы еще добавить, «свой, буржуинский», но шутку могли и не оценить.
– Товарищ Смирнов, я Артузов. Выходите, документы показывать стану.
О, так это Артур появился. Приятно. Вот пусть теперь отдувается.
Откуда-то, едва ли не прямо из стены вышел начальник Смоленского губчека – Игорь Васильевич Смирнов почти не изменившийся с нашей последней встречи. Крепкий коренастый мужчина, разве что обзавелся животиком, что выглядит странно в наше время. Хотя это могло быть и от сидячей работы, несоблюдения режима.
Подойдя к нам, прищурился:
– Кажется, голоса знакомые.
Вытащив из внутреннего кармана очки, напялил их, хмыкнул:
– А вот теперь можно и документы предъявлять.
Артузов без звука передал свой мандат. Смирнов, прочитав его содержание, уважительно покачал головой и вернул документ владельцу. Я уже приготовился предъявлять свои «верительные грамоты», но товарищ Смирнов, переведя на меня взгляд, заулыбался и протянул руку:
– А вас, товарищ, я помню. Если не ошибаюсь, Аксенов?
Отвечая на крепкое рукопожатие, я принялся тараторить:
– Игорь Васильевич, приносим вам свои извинения. Поняли, что о нашем прибытии вас не предупредили. Артур Христианович доложит о том товарищу Дзержинскому, виновные будут наказаны.
