Просыпаясь по утрам, когда первые лучики солнца едва пробивались сквозь плетенку стен построенной своими руками хижины, он чувствовал себя бодрым, помолодевшим, – вставал и бежал к роднику, умывался ледяной водой, смотрел на свое отражение, замечая перемены в облике. Разгладились глубокие морщины, исчезли темные мешки под глазами, словно Уайт за неделю сбросил лет двадцать.
Он дышал полной грудью. С удивлением замечал, как воскресает душа, и в ней находят трепетный отклик простые, но неведомые раньше явления. Например, царство живой природы, давно погибшее на Земле, но скрупулезно воссозданное тут, невольно поражало воображение. Уайт наконец-то начал понимать, почему целое поколение ушло в киберпространство, и не желало возвращаться…
Реализм ощущений незаметно менял местами миры, и вскоре окрестные чащобы стали восприниматься им острее, правдоподобнее, чем антураж прошлой жизни.
Он пытался оттолкнуть крамольные мысли, как-то примирить две реальности, но рефлексия не отпускала.
От взгляда в прошлое становилось лишь хуже. Вершина достатка и власти, к которой он стремился всю жизнь, оказывается, располагалась на крохотном необитаемом островке, посреди океана циничного прагматизма, – друзей он давно растерял, людей измерял лишь по степени их полезности, даже дочь умудрился оттолкнуть, давая ей все, что только можно купить за деньги, и… ограничиваясь такой вот профинансированной «любовью».
* * *
Свой первый вызов по контракту Уайт запомнил надолго.
Во-первых, он совершенно не подготовился. Несмотря на предостережение Леры, занимался чем угодно, но только не прокачкой персонажа.
Во-вторых, все произошло неожиданно, а неудобные кожаные доспехи, которые натирали тело до крови, он не носил. Проблема заключалось в том, что Уайт по инерции все еще жил понятиями материального мира, и, оказавшись под воздействием нейроимплантата, с головой погрузился в достоверные, но неведомые ранее ощущения, – после холода, голода и постоянных лишений жизни в «реале» он повел себя, как блаженный, – бродил по окрестностям, собирал ягоды, любовался красотами природы, отыскал тропку, ведущую к расположенной неподалеку деревушке, сходил туда и обменял у крестьян заячьи шкурки, доставшие в качестве лута, на домотканые штаны, рубаху и кувшин с молоком.
Мелкие мобы на него почему-то больше не агрились, а крупных, опасных тварей в ближайших окрестностях, к счастью, не водилось.
Стоял знойный полдень. Уайт сидел в тени и читал гайд по «охотнику», – с его точки зрения, чтобы добывать ежедневное пропитание, логичнее научиться ставить силки, а не носиться по жаре с обнаженным мечом за мелкой живностью. В те дни он на все смотрел иначе. Доспехи и оружие (вместо того чтобы закинуть их в инвентарь) держал в хижине. Ни одного нового уровня так и не прокачал, о землях, в которых оказался, ничего не узнал.
