— Вот на честном слове и лети! Пусть хвост горит, распуши его, и вперед, только вперед! — баба Шура подмигнула ей.
Ей казалось сейчас, что они сидят рядом в машине и подпевают тихонько. Катя улыбнулась. Они правы. Терять-то больше нечего. Назад нельзя. Только вперед.
И словно в ответ на ее решимость, машина свернула на парковку перед похоронным бюро.
Они приехали раньше времени: Катя не хотела опаздывать, хотела встречать всех, как положено самому близкому для Анхеля человеку. Пусть все остальные почувствуют себя гостями. Она здесь хозяйка.
Ее провели в главный зал. Она отметила лаконичное, очень уместное оформление цветами. Гроб уже стоял на возвышении.
Катя поднялась и подошла.
Анхель казался совсем чужим и маленьким в этом гробу. Она дотронулась до него и отдернула руку. Он был холодным. Кате приходилось дважды прощаться с любимыми людьми. Когда родители погибли в аварии, она была совсем малышкой. А вот бабушку Клару и бабу Шуру она хоронила уже будучи взрослой. Самыми близкими ей людьми всегда оказывались пожилые люди, без их поддержки она ощущала себя осенним листом в бурном потоке реки.
— Анхель…
Она позвала его, будто надеялась разбудить. Пальцы перебирали атласную обивку гроба. Мысленно она благодарила его за все, что он сделал для нее. За все, что хотел сделать. Сейчас ее поражала его щедрость по отношению к ней. И мудрость, с которой он пытался направить ее на нужный путь. Как жаль, что больше не спросить у него совета… А ведь она так много не успела спросить…
Когда Катарина спустилась в зал, она прошла мимо него очень быстро, но Лукас увидел, что лицо залито слезами. Он мгновение поколебался: идти за ней до дамской комнаты или попрощаться с Анхелем сейчас, когда есть момент сделать это в одиночестве?
Но, полагая, что безопасность объекта важнее, он догнал Катарину.
Она исчезла за дверью дамской комнаты, и оттуда раздались ее приглушенные рыдания. Рановато играть на публику. Она расстроена по-настоящему.
Он слушал ее всхлипы, слышал, как она вытаскивает бумажные полотенца.
«Что же ты наделал, Анхель? Она сильная, да. Но она не справится, слишком человечная, добрая и наивная».
Все это время хотелось встать между ней и миром, но Лукас понимал, что он не имеет права переходить границы: его роль рядом с ней скромна и незаметна. Он не должен был вчера обучать ее. Он не имеет права проявлять участие, но это было невозможно: такая худенькая, ранимая, нежная, она просто проявляла в нем черты защитника. Пусть это ее природа сирены, ведь есть хищники, которые обманом берут добычу, но в то же время он понимал, что она действует без умысла. Это ее природа, естество, то самое, глубинное и накопленное на генетическом уровне, чему невозможно сопротивляться. Если сказать ей об этом, она испугается и замкнется в себе.
