Композиция повести представляет собой «рассказ в рассказе», что традиционно отчуждает позицию автора от суждений персонажей. Из монолога Шарманова читатель узнает, что несмотря на молодость, его зовут не иначе, как Павел Николаевич. Это удивляет его попутчика и вызывает горестные воспоминания детства. «Меня в его возрасте никому и в голову не приходило величать по имени-отчеству <…> Мне вообще иногда кажется, что мы живем в стране, где власть захватили злые дети-мутанты, назначившие себя взрослыми, а нас, взрослых, объявившие детьми. Потому-то все и рушится, как домики в песочнице» [Поляков, 2016: 7].
Судя по рассказу Шарманова, этот персонаж уже в юности отличался незаурядным умом, начитанностью, образованием, наблюдательностью. Писатель подробно выписывает его предысторию с целью убедить читателя в том, что перед ним не законченный негодяй, в нем еще не совсем уснула человечность. Наоборот, Шарманов представлен как жертва, «человек, потерявший под ударами судьбы веру в справедливость» [Поляков, 2016: 132]. Он по-своему любит свою родину, но, осознавая, что не в силах что-то изменить, «потихоньку обворовывает собственное отечество» [Поляков, 2016: 65]. В его внешности отмечается даже что-то ангельское. «Узкие черные ботинки моего внезапного утеснителя были такими чистыми, точно носил их ангел, никогда не ступавший на грешную землю» [Поляков, 2016: 8]. «Лицом он походил если не на ангела, то на студента-отличника. <…> Но в зачесанных назад волнистых темно-русых волосах виднелась проседь, совершенно неуместная в его розовощеком возрасте. <…> Сердясь, Павел Николаевич сжимает свои и без того тонкие губы в строгую бескровную ниточку» [Поляков, 2016: 9], а взгляд становится равнодушно-безжалостным. Зато, когда он улыбается, на щеках появляются трогательные ямочки, придающие лицу выражение детской беззащитности.
Авторская позиция Ю. Полякова выражается использованием сниженной лексики при характеристике стилистических особенностей речи персонажей, иронических замечаний и сопоставлений: «Когда мужчина писает у незнакомого забора, он боится и озирается» [Поляков, 2016: 59], «На этом я и срубил свои первые бабки» [Поляков, 2016: 24], «козлы-потомки» [Поляков, 2016: 196].
Автор даже называет Павла «гаврошем русского капитализма» [Поляков, 2016: 20]. Из его исповеди мы узнаем, что годы его студенчества пришлись на начало 1990-х годов. «Почти отличник» [Поляков, 2016: 22], он по ночам сторожил авиационный музей под открытым небом. Обладая смекалкой и чутьем на прибыль, он додумался использовать кабины старых грузовых вертолетов как бордель, к тому же продавая парочкам водку по завышенной цене. Накопив первичный капитал, он взял в аренду вышку для прыжков с парашютом и создал кооператив «Земля и небо». Правда, пришлось бросить институт, так как «бизнес, как и настоящая любовь, захватывает целиком» [Поляков, 2016: 25]. Женился он рано, на однокурснице, забеременевшей от него, трезво рассудив, что для расширения бизнеса необходима московская прописка. Для него любовь и деньги – почти одно и то же понятие: «Любовь добывается из такого же дерьма и грязи, что и деньги. Ее так же, как и деньги, легко потерять» [Поляков, 2016: 16].
