Кастнер нашел его сидящим на ступенях величественного собора Зигмара в Альтдорфе. Такие обреченные на гибель фанатики часто собирались перед храмом, высматривая признаки надвигающегося апокалипсиса или Великой войны в приходах и уходах жрецов Бога-Короля и храмовников. Когда Дидерик покинул собор два года назад, Горст встал и без всяких объяснений последовал за рыцарем. Эти двое никогда не говорили о причинах смерти Горста, и хотя казалось, что он понимает те немногие указания, которые Кастнер дал ему за это время, он никогда не отвечал ему тем же. В этом смысле Кастнер стал думать о флагелланте как о собаке. Он всегда шел по своим следам, склонив голову в ожидании какого-нибудь слова или кусочка пищи. Эмиль никак не мог найти в себе силы сжалиться над этим сумасшедшим, приняв его в лучшем случае за паразита или нищего, а в худшем — за потенциального вора или перерезателя глотки. Кастнер часто шутил, что сквайр пойдет дальше флагелланта — дав в качестве причины большее количество лет службы.
— Что это было? — спросил Эмиль. Раздался звук, который не был ни звуком ветра, ни бульканьем ленивого Флашганга. Это был не скрежет лат Кастнера и не приглушенный звон цепей Горста. — Это что, ребенок?
Кастнер прикусил нижнюю губу, но придержал язык. Эмиль отошел от вьючной лошади и направился к берегу реки. Кастнер ждал продолжения.
Раздался голос сквайра:
— Господин, — сказал он, — это младенец… младенец… на воде.
Действительно, медлительный канал нес вниз по течению пронизанный корнями дерн из тростника и веток. В гнезде лежал сверток пеленок. Из пеленок доносились крики новорожденного.
— Милорд?
— Иди, — сказал ему Кастнер. — Если ты считаешь, что это необходимо.
Эмиль поплелся вниз по заросшему сорняками берегу, его шаги разрывали листву. Внизу, в воде, где грязь и ил пытались захватить его сапоги, сквайр потянулся к дерну и притянул его к себе. Крики ребенка стихли, когда над ним появилось еще одно лицо. Прижимая к себе пеленки, Эмиль проделал трудный подъем, стараясь, чтобы младенец не упал вместе с ним.
— Кто же мог такое сделать? — сказал Эмиль, подходя к своему хозяину со спасенным ребенком. — Во имя Зигмара, неужели у этих людей нет ни стыда, ни совести?
Кастнер одарил сквайра жестким взглядом.
— Наверное, нет, — согласился он, выжидая что будет.
Эмиль откинул пеленки, чтобы осмотреть ребенка на предмет повреждений. Но он ничего не нашел. Он нашел нечто совершенно иное. Младенец внезапно упал на землю. Руки сквайра были широко раскрыты. Он уронил сверток с пеленками, чудовищного младенца, тот ужас, которым был младенец. Его шаги привели его обратно к реке. Ребенок снова закричал в высокой траве на обочине дороги. Эмиль поднял глаза на Кастнера, а затем снова перевел взгляд на непокрытую измененную фигуру.
