— Это твой страх вернулся, — сказал ему Кастнер. — Страх, который теперь живет внутри тебя, придавая твоим кошмарам форму и функцию. Он притягивает тебя к себе и делает частью того, что ты ненавидишь. В глубине души ты знал бы, что тебе нечего отмахиваться, если бы паук все еще сидел раздавленный в твоем кулаке. Мы охраняем границы империи Зигмара. Мы патрулируем дороги и леса его древней земли. Однако мы не можем стоять на страже душ каждого из его народа. Действия будут говорить в наше отсутствие.
— Да, милорд, — послушно ответил Эмиль.
— Сколько женщин просыпается от детских криков и пережитых ужасов? Сколько сыновей Флашфурта отправилось бы в погоню за Юрианом Спартаком и его бандой разорителей? Многие ли хотели бы этого, если бы не холодок трусости в их костях? Жертвенность проедает свой путь через жертву, оставляя тьму, которую могут использовать Разрушительные Силы этого мира. Зигмар не породил целую нацию жертв. Народ должен иметь возможность жить спокойно. Есть причина, по которой мы сжигаем и хороним наших мертвых. Мы должны быть в состоянии двигаться дальше с чистой совестью. Жить своей жизнью, не задумываясь о том, что было и что могло бы быть.
— Да, господин.
Кастнер не был уверен, что сквайр действительно все понял. Он мягко натянул поводья, заставив Оберона отступить назад. Он перегнулся через волочащуюся за ним вьючную лошадь Эмиля и, потянув за веревку, привязывавшую к ней тело, освободил узелок с одеялом. Тело упало на дорогу с глухим стуком и брызгами гнилой мульчи и личинок. Грязное одеяло распахнулось, открыв взору Юриана Спартака. Спартак из Железной Реки. Спартак Черниговский. Спартак из Орды Перемен. Спартак из Капризной Плоти. Кислевит принял больше имен, чем форм, что затруднило бы его поиск, если бы не серия колдовских убийств, совершенных его боевым отрядом в деревнях и усадьбах вдоль Драквассера. Однако все началось во Флашфурте, и Кастнер твердо решил, что именно там все и закончится. Эмиль уставился на отвратительного чемпиона Хаоса, прежде чем инстинктивно отвернуться.
— Посмотри на него, — резко приказал Кастнер. Эмиль с отвращением повиновался. — Посмотри на это зло. Нечеловеческая плоть вырвалась наружу, но тьма все еще там, в своей Разрушительной Форме. Даже в смерти он хочет увести тебя от твоих мыслей — в место страха и сомнений, где он царит безраздельно. В смерти он делает это так же, как делал это в своем отвратительном полураспаде, там, куда ты выстрелил.
