Обратились к Дану Уотерману, всеми признанному главе банкирского мира. Ввиду грозящей всем опасности соперничество различных компаний прекратилось, и Уотерман внезапно превратился в самодержца с неограниченной властью над всеми банками в городе. Правительство оказалось в его руках. Министр финансов превратился в клерка миллионера, а управляющие банками и разного рода финансисты, подобно перепуганным детям, бросились в его контору. Самые самоуверенные и смелые люди, подобные Уайману и Хигану, исполняли все его приказания и почтительно выслушивали его.
Все эти события - исторический факт, и их развитие можно проследить изо дня в день по газетам. Уотерман привел к панике и сделал это втайне от народа. Никто о нем не ведал, никто его не подозревал. Но теперь газетные репортеры присутствовали на всех конференциях и следовали за Уотерманом повсюду, где бы он ни появлялся, и усердно рекламировали этого "испытанного в боях ветерана, вступившего в последнюю отчаянную битву за спасение чести и финансов".
Американцы прислушивались к каждому его слову, молились за него. Министр финансов сидел в нью-йоркском отделении государственного казначейства; по его чекам выдавали правительственные субсидии.
Тридцать два миллиона долларов были таким образом переданы в национальные банки. Уотерман брал их оттуда и передавал в сейфы банков, терпящих крах. Время было такое, что банкротство каждого промышленника грозило общей опасностью и никто не должен был оставаться в стороне. Уотерман распоряжался как деспот, властный и грозный. Управляющий одного из банков заявил: "Я позаботился о своем банке и теперь намерен дождаться, пока утихнет буря". - "Если вы так поступите, - отпарировал Уотерман, - то я возведу вокруг вас такую стену, что вы никогда не выйдете из своего банка". И банкиру пришлось-таки дать необходимые миллионы для общего дела.
Центром, вокруг которого шла битва, явился Федеральный банк. Было признано, что если падет бастион Прентиса, то это приведет к общему поражению. Все длиннее и длиннее становились ряды ожидающих выплаты вкладчиков; сейфы банков опустели. Кассиры стремились выплачивать деньги как можно медленнее. Полчаса требовалось только для просмотра одного чека. Так они действовали в ожидании поступления новых вкладов. Городские ссудные кассы приняли решение закрыть свои двери, опираясь на законное право, дающее им льготный шестидесятидневный срок для оплаты. Национальные банки выплачивали свои долги векселями. Газеты взывали к доверию и ободряли публику. Даже мальчикам, выкрикивающим новости, приказано было молчать, чтобы их крики не приводили к еще большей панике. Отряд конных полисменов патрулировал улицы, не давая людям собираться в толпу.
