В рассказе о предпасхальных днях, то есть последних днях жизни не только главного героя, но и самого Иисуса Христа, апостольское число двенадцать также явственно приобретает символическую значимость. Оно дважды встречается в качестве указания времени; существенную роль в произведении играет литургия под названием двенадцать евангелий; наконец, отец Сисой всю свою жизнь находился при архиереях и пережил их одиннадцать душ, то есть умирающий герой рассказа оказывается двенадцатым архиереем.
Поразительны мотивные переклички, своего рода семантические «рифмы», обнаруживаемые между первыми, вторыми, третьими и т. д. эпизодами двух циклов эпизодизации, составляющих движение чеховской наррации, – подобно тому, как часовая стрелка дважды за сутки пробегает один и тот же двенадцатичасовый круг.
Начальные эпизоды обоих циклов объединены мотивами покоя, благости, весеннего настроения, аналогичного настроению любимого героем первого евангелия.
Оба вторых эпизода суть возвращения героя из церкви в монастырь.
В третьем эпизоде преосвященный узнает о приезде своей матери с внучкой, а в пятнадцатом (4.3) – эта девочка к нему входит и открывает причину их приезда.
В четвертом эпизоде герой думает о своей матери, а в эпизоде 4.4 она сама входит к нему в комнату.
Пятые эпизоды связаны фигурой покашливающего за стеной отца Сисоя. К тому же, как и в двух предыдущих парах эпизодов, имеет место своего рода тематическое нарастание параллельного мотива: если в эпизоде 1.5 архиерей впервые говорит о своей болезни, то в 4.5 его призывают к страстям господним (к последней в его жизни и физически мучительной для больного церковной службе).
Шестые эпизоды перекликаются резкими переломами от бодрого, здорового настроения героя – к болезненному, а также повторами ряда мотивов (в частности, такой детали, как боль в онемевших ногах).
Седьмые эпизоды представляют собой возвращения архиерея к себе с нарастанием: от торопливо помолился, лег в постель – к разделся и лег, даже Богу не молился.
Оба восьмых эпизода – приходы Сисоя, натирающего тело преосвященного в первый раз свечным салом (своего рода помазание), а во второй – уксусом (еще одна деталь, прозрачно связывающая умирание героя с умиранием Христа).
В начале девятого (3.1) эпизода мы узнаем о болезни епархиального архиерея, который не вставал с постели. В эпизоде 4.9 то же самое происходит и с героем рассказа, что освобождает и его от описанных в эпизоде 3.1 обременительных обязанностей.
