8 (2.3): В спальню вошел отец Сисой… (эпизод образован присоединением к главному герою еще одного персонажа).
>Глава третья.
9 (3.1): Епархиальный архиерей… (композиционное обособление границей главы, введение новой фигуры и наличие локализованного пространственно-временного единства наделяет этот “итеративный”, по терминологии Женетта, фрагмент статусом эпизода).
10 (3.2): Во вторник после обедни…
11 (3.3): После него приезжала игуменья из дальнего монастыря. А когда она уехала, то ударили к вечерне, надо было идти в церковь. (Благодаря временным границам и дополнительной персонажной фигуре этот участок текста, выделенный в самостоятельный абзац, при всей его краткости и незначительности следует трактовать как самостоятельный эпизод).
12 (3.4): Вечером монахи пели стройно… (четкая граница повествовательного переноса во времени и пространстве с появлением фоновых персонажей).
>Глава четвертая.
13 (4.1): В четверг служил он обедню в соборе…
14 (42): Приехав домой, преосвященный Петр…
15 (43): И когда преосвященный открыл глаза, то увидел у себя в комнате Катю… (эта очевидная граница эпизода – появление персонажа – находится внутри абзаца, что отчасти мотивировано полудремотным состоянием героя, отчасти же усиливает ненавязчивый эффект уподобления чуду нежданного явления девочки, чьи волосы подобны сияющему венчику).
16 (4.4): Тихо, робко вошла мать…
17 (4.5): И он вспомнил, что когда-то… (отграниченность этого эпизода манифестирована уходом матери и племянницы в конце предыдущего).
18 (4.6): Он оделся и поехал в собор…
19 (4.7): Когда служба кончилась, было без четверти двенадцать. Приехав к себе…
20 (4.8): – Вы уже легли, преосвященнейший? – спросил он…
21 (4.9): (после ухода Сисоя) Преосвященный не спал всю ночь. А утром…
22 (4.10): Пришла старуха мать…
23 (4.11): Приезжали три доктора…
24 (4.12): А на другой день была пасха…
25 (4.13): Через месяц был назначен…
Последний из эпизодов занимает особое место своеобразного эпилога о матери героя. Архиерей в нем не только отсутствует, но и забыт всеми (кроме матери). Остальные двадцать четыре эпизода четко делятся на две половины по двенадцать. Первая дюжина эпизодов составляет три начальные главы рассказа, вторая дюжина (с тринадцатым эпилоговым эпизодом) – заключительную главу.
Нумерологические изыскания в чеховском тексте небезосновательны. Достаточно напомнить, что у матери умирающего героя было девять душ детей и около сорока внуков (традиционные рубежи поминовения усопших), что актуализирует в ней не только просительницу за всех членов своего материнского рода, но и символическую фигуру носительницы живой памяти об умерших.
