Аквариум | страница 18
— Не будь занудой, — отмахнулся Тео. — Зато мы не балуемся травой или, там, грибами. Мы и так чокнутые, да ведь, старик?
Мик важно кивнул. Брат говорил правду: дальше одного косяка, выкуренного «паровозиком» на давней тусовке, дело у них не пошло.
Сидя за верстаком, накрытым по торжественному случаю хозяйской простыней, они быстро размякли, и беседа перетекла в возвышенное русло. Тина притащила какой-то журнал с рассказом и спросила, не знают ли они автора.
— Там должно быть указано, — отозвался Тео. — Вот, смотри: Колетта. Это, кстати, даже остроумно. Была когда-то такая писательница. Она любила женщин и работала у своего мужа литературным негром, а потом бросила его и прославилась. Её звали Колетт, без «а» на конце. Ну, и что тебе понравилось в этом рассказе?
— Он страшный, — сказала Тина с готовностью, будто долго об этом думала. — И я не понимаю, почему. Там совсем короткая история про чувака, который фанател от метро и всю жизнь только и делал, что катался на нем — во всех странах мира. Попутно он еще женился и развелся, не приходя в сознание. А в старости обнаружил, что у него никого не осталось, даже кошка и та сдохла.
— И?..
— И всё. Но он говорит, что счастлив, и от этого страшно. Он как маньяк. Только маньяки обычно делают другие вещи… Так ты не знаком с этой Колеттой? Тут же все авторы явно любители, студенты.
— Нет, — сказал Тео. — У нас такими самородками всё кишит, плюнуть некуда.
Дальше Мик слушал вполуха: он задумался, а самородок ли он сам. Вчера у них была читка сценария, и Ми сказала, что сюжет у него провисает. А Мик никак не мог взять в толк, где надо подрезать: все сцены казались ему одинаково важными, и выбрасывать было жалко. Он решил, что спросит у брата, хоть тот и говорил, что ничего не смыслит в сценариях. Но ведь когда-то его советы сделали Мика — пусть не художником еще, только личинкой художника — какая разница: из мальков рано или поздно вырастают большие рыбы, даже с поправкой на детскую смертность.
Это было еще в школе. Тео сказал, что они давно уже не дети и нельзя больше беззаботно нести пургу. Теперь недостаточно излиться своим творением и бежать показывать всем еще не просохшую бумажку (Мику было почти шестнадцать, но он почему-то смутился). С любым материалом надо работать — даже с тугой пружиной стихов или мелодией, услышанной во сне. Так что, старик, учись строить каналы и плотины. Киркой и лопатой, добавил он и сжал в кулак жилистую руку. Киркой и лопатой.