Во второй половине декабря командование благодарило жителей Еревана «за осознанное поведение, понимание чрезвычайности создавшейся обстановки, выдержку, организованность…» А уже через месяц выражало «признательность гражданам республики за содействие и предложения по поддержанию в городах и селах Армении общественного порядка».
Как ни усердствовали те, кто хотел вбить клин между населением и несущими комендантскую службу войсками, люди все же поняли, кто есть кто. И здесь нельзя не сказать доброе слово об армейских политработниках.
В те недели и месяцы, когда идеологические органы, средства массовой информации республики пребывали в явном замешательстве и, по сути, оказались не в состоянии вести аргументированную контрпропагандистскую работу против тех, кто разжигал рознь, офицеры-политработники пошли на предприятия и в школы, в вузы и на митинги, встречались с представителями творческой интеллигенции и священнослужителями. Они всегда и везде твердо отстаивали свои интернационалистские позиции, развеивали слухи и домыслы, вели напряженнейшую работу среди личного состава…
Впрочем, работа партийно-политического аппарата Ереванского гарнизона и других частей заслуживает отдельного и обстоятельного разговора.
Взаимоотношения между армией и населением складываются прежде всего из реальных дел и поступков тех и других. В одну из частей обратились армяне, муж и жена: «Хотим пригласить в гости старшего лейтенанта Патуренко…»
В момент землетрясения офицер нес патрульную службу неподалеку от их дома. И когда дом стал рушиться, в последний миг успел выхватить из-под падающей стены двух ребятишек… Сколько потом ни зазывали его родители малышей, не мог наведаться, дни и ночи был на завалах.
— Прикажите ему прийти к нам! — умоляли мужчина и женщина командира части…
Накануне сорокового дня траура в штаб коменданта Особого района стали поступать тревожные запросы от комендантов участков: судя по всему, не избежать паломничества местных жителей за пропусками в районы разрушений, к могилам родных и близких. Как быть?
— Отменить на этот день все пропуска и ограничения на передвижение, — дал указание генерал-майор Рябцев. — Мы обязаны чтить священные традиции народа…
В кабинете кроме нас был единственный посетитель, средних лет ереванец. На следующий день за много десятков километров от столицы республики мы слышали, как люди из уст в уста передают слова генерала…
31 декабря, за час до полуночи, коменданту доложили: к посту на одной из площадей приближается группа молодежи. В штабе повисло напряжение: выражение «группа молодежи» успело прочно связаться с весьма определенными ассоциациями. Через несколько минут — повторный доклад:
