А ведь этим всегда и был силен наш Союз. Нет, не девальвировались, оказывается, эти роднички лучших человеческих качеств в душе народной, не затерялись, не затерлись в современном быстроменяющемся и рациональном мире.
В город Спитак буквально на второй день после беды прибыл прапорщик Николай Оганесян. Развернул радиостанцию, чтобы обеспечить связью действующую там часть. И неожиданно увидел двух маленьких бредущих по улице чумазых мальчиков. Как оказалось, у детей погибли родители. Сами же они чудом уцелели. И вот первым, кто приласкал, обогрел, накормил их, был прапорщик Оганесян. Одного из них, Гульгена Мусаэляна, он решил оставить у себя в семье. А про другого после нескольких дней написал своему другу и сослуживцу прапорщику Юрию Согомоняну. Согомонян тут же откликнулся и не только решил усыновить мальчика, но и сам приехал за ним. Как сложилась их судьба?
Гульген, тот долго жил с Оганесяном в палатке, неся, образно говоря, со взрослыми боевое дежурство. Однако судьбе надо было распорядиться иначе. Оказалось, отец мальчика чудом остался жив и разыскивал его, хотя мать погибла. И вот чуть ли не случайно он узнал, где его сын. Со слезами на глазах он зашел в аппаратную, где нес в тот день дежурство прапорщик Оганесян, и, благодаря бога и незнакомого ему военного человека, обнял сначала сына, а потом прапорщика Оганесяна. «Теперь у тебя, сынок, два папы…» — сказал он Гульгену.
Ну а другой мальчик, Славик Захарян, насколько мне известно, так и живет у прапорщика Согомоняна, который написал заявление о его усыновлении.
И таких случаев, когда люди усыновляли детей еще даже до решения соответствующих органов и юридического оформления этих вопросов, можно привести десятки. Тот же прапорщик Согомонян сказал мне, что они посоветовались с женой и решили усыновить или удочерить еще одного ребенка. А полковник А. Богданов, заместитель начальника политотдела республиканского военкомата, сообщил, что очень многие семьи, в том числе военнослужащих, изъявили желание взять себе ребенка, оставшегося без родителей.
— Сейчас такие списки составляются, — подтвердил он свои слова и назвал многие десятки фамилий офицеров, прапорщиков, изъявивших желание взять в свою семью ребенка любой национальности.
Судьба ребенка… Она в те дни зависела от многих обстоятельств. И, быть может, главной, определяющей была в ней роль людей в военной форме, от рядового до генерала. Помню, подводя итоги очередного оперативного совещания в Ленинакане, заместитель начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота генерал-полковник В. Нечаев особо остановился на вопросе о розыске родителей, обустройстве оставшихся без них детей. «Ваша работа, — сказал он, обращаясь к собравшимся офицерам, — будет оцениваться и по тому, насколько уменьшится число неразысканных родителей, как определится судьба детей». Я смотрел на не спавших многие сутки офицеров и понимал: каждый из них сделает все возможное и невозможное. Как, например, это сделали тут же, в детском садике при части, бывший ее офицер майор запаса Бижевский Николай Павлович и его жена, заведующая этим садиком, Бижевская Анна Алексеевна.
