Мы «посылали» в сражения эскадру, подводные и другие силы флота. Черноморский флот пополнялся новыми кораблями. То одну, то другую вступившую в строй боевую единицу приходилось учитывать в оперативных планах. Корабли стояли в Северной и Южной бухтах, проходили мимо Константиновского равелина, видимые из окна кабинета. И взгляд невольно тянулся к ним.
В молодые годы, еще в царском флоте, я получил боевое крещение на корабле. Потом служба бросала меня в разные места, но всегда хотелось плавать, жить корабельной жизнью. После долгих раздумий я твердо решил проситься на корабль.
В конце лета 1939 года мы с Тишкиным поехали в Москву. И на целый месяц задержались в ней по служебным делам, касавшимся опять-таки оперативных планов. Там и застало нас известие о нападении гитлеровской Германии на Польшу, о вступлении в войну Англии и Франции. Занималось пламя большого пожара. И мне подумалось, что ждать больше нельзя.
Об окончании дел в Москве потребовалось доложить Народному комиссару Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецову. Во время доклада я выдерживал официальный тон, стараясь ничем не напомнить Николаю Герасимовичу о прежнем знакомстве, о совместной службе в Испании. Ведь тот пароход, на котором я с трудом добрался до испанских берегов, встречал в Картахене советский военно-морской атташе Кузнецов, или дон Николас, как его звали испанцы.
Итак, мы ведем служебный разговор. Но вот он окончен, пора уходить. И тут я набрался смелости.
— Товарищ народный комиссар, разрешите обратиться по личному вопросу.
И, получив разрешение, несколько волнуясь, говорю о своем желании переменить береговую службу на корабельную, доказываю, что у меня, как немало поплававшего моряка, есть моральное право просить об этом.
Кузнецов пристально посмотрел на меня своими характерными «монгольскими» глазами и спросил:
— А вы командовали раньше каким-нибудь кораблем?
Я сказал, что приходилось однажды дублировать командира эсминца. Выше этого не поднимался.
— Что ж, — сказал Николай Герасимович, — сейчас в ремонте крейсер «Червона Украина». Вот его и примете.
Принимать корабль. Сразу принимать крейсер — тот, которым не так давно Кузнецов командовал сам. Признаться, мысли мои смешались. А Николай Герасимович как ни в чем не бывало спокойно продолжал:
— «Червона Украина» — корабль хороший. С традициями. А время ремонта благоприятно для учебы. К концу его как раз и освоитесь.
Он говорил об этом, как о деле уже решенном, не вызывающем возражений. Я горячо поблагодарил наркома, сказал, что постараюсь оправдать доверие.
