— Разрешаю, товарищ Ермишин. Одевайтесь!..
Январский мороз цепко хватал за щеки. Резкий восточный ветер гнал через тропку белые змейки поземки. На берегу, у складов, бойцы наваливали на плечи, на салазки мешки, ящики, доставленные по льду с левого берега, и беззвучно скрывались в ночном мраке.
Портеров и его постоянный спутник Козырев шли легко, казалось не замечая снежных заносов. Ермишину же было не очень легко. Он часто оступался, проваливался в снег, падал и вздрагивал от каждого шороха. Но он старался не выдать своего волнения и не отстать от товарищей.
Так шли минут двадцать — тридцать. Шли с большим трудом. Приходилось пробираться между разрушенными строениями, переползать через открытые места, нырять в бомбовые воронки, в заброшенные окопы и ходы сообщения.
Кругом стояла мертвая тишина. Но Портеров и его товарищи знали: эта тишина обманчива. Здесь, на переднем крае, и ночью жизнь идет своим чередом: в штабных блиндажах и землянках составляют планы предстоящих операций, вычерчивают схемы, отдают приказы и распоряжения; саперы делают подкопы под неприятельские опорные пункты и узлы сопротивления или закладывают минные поля; артиллеристы передвигают на новые огневые позиции орудия и запасаются снарядами; часовые и дозорные, замаскировавшись, пристально всматриваются и вслушиваются в темень, чтобы не пропустить вражеских разведчиков, а те в свою очередь выслеживают часовых и дозорных, чтобы обмануть их бдительность и незаметно проскользнуть в тыл противника.
Из-за тучи выскользнула луна, и обледенелые громады развалин заблестели и заискрились серебряной чешуей. В ту же минуту на левом берегу раздался громкий голос, усиленный мощной радиоустановкой:
— Воины доблестной шестьдесят второй! Кончилась шестимесячная осада волжской твердыни. Наша армия вступила в общий строй и плечом к плечу стоит с другими советскими армиями. Противник еще продолжает сопротивляться, но дни его сочтены!
Словно с испугу, затявкал на немецкой стороне пулемет. Одна за другой полетели в Заволжье мины. Натужно заскрипел шестиствольный немецкий миномет.
— Неужели радиоустановку засекли? — забеспокоился Ермишин.
— Ерунда! Это они всегда по ночам такие концерты дают. Боятся, чтобы врасплох их не застали, — совершенно спокойно сказал Козырев.
Но Ермишину показалось, что он тоже немного нервничает.
— А куда все же мы идем? — не утерпев, спросил он у Портерова.
— К немцам. А встречать нас будет сам генерал фон Паулюс. Вытянется во фронт и отрапортует: «Гвардии солдат Ермишин! Вверенные мне шестая полевая и четвертая танковые армии со всем личным составом, оружием и боевой техникой ожидают ваших приказаний».
