Ситуация создалась отчаянная. Станция была окружена с трех сторон. Под угрозой оказалась вся дивизия. Нужно было срочно спасать положение. Дело решали часы и даже минуты.
Комбриг Васильев, склонившись над картой, в раздумье мял пальцами мясистые щеки. Штабной вагон вздрагивал от недалеких взрывов.
Получался какой-то слоеный пирог: один из батальонов полка Акулова, переброшенный на участок 2-й бригады, выбил белых из поселка Реж и закрепился в нем. Другой батальон полка поспешил к нему на помощь. А в это время белые, используя измену Волынского полка, захватили Покровское, отрезав путь двум батальонам и вклинившись в расположение красных войск.
На краю стола, у карты, лежало запоздалое донесение. Взгляд Васильева опять задержался на нем:
«Несогласившихся обезоружили, остальные подчинились. Всех обезоруженных и захваченный бронепоезд отправили к белым… Мятежники соединились с белыми…»[23]
Васильев смял донесение и швырнул на пол. Что же делать? Два батальона отрезаны. Силы бригады, вынужденной сдерживать врага с трех сторон, были разбросаны. Как их собрать в один кулак и ударить им по Покровскому?
Васильев свирепо посмотрел на начальника штаба, на писаря, ординарца — на всех, кто находился в вагоне, — будто они виноваты во всем, коротко пробасил:
— Акулова ко мне! Срочно!
Белые уже били из орудий по станции. Звенели оконные стекла и визгливо скрипел где-то над головой кусок железа.
Акулов находился неподалеку и вскоре явился к комбригу.
— Смотри… Вот тут — Реж, тут — Покровское, — басил комбриг. — Перед Егоршино, между прочим, никого нет. Восемнадцать километров открытого фронта…
— Что ты мне карту суешь? — сердился Акулов. — Без карты знаю… У меня только один батальон Ослоповского и тот в стороне.
Васильев убрал карту:
— В Покровском несколько тысяч белогвардейцев и мятежников. Надо выбить! Тебе придается батарея из двух орудий и эскадрон Прокофьева в девяносто сабель.
— Разбузую комбрига Чернобородова! Ему соску сосать, а не бригадой командовать. Куда смотрел? Не видел измены?
— Чернобородов, между прочим, командир Красной Армии! — повысил голос Васильев.
— Баба он, а не командир! — вскипел Акулов, выскакивая из штаба: — Коня!
Не успев вскочить на вороного жеребца, Акулов увидел Прокофьева, командира эскадрона.
— Говорят, товарищ Акулов, у вас в полку безвыходное положение?
— Наш полк не знает безвыходных положений! — вызывающе отрезал Акулов. Он сбил на затылок потертую папаху, отступил на шаг и, насмешливо прищурившись, оглядел командира эскадрона.
