Барк «Жемчужный» | страница 24
Матвей Корнеевич принимался рассказывать страшные матросские сказки о скумбрийном царе Селигарде, о Зеленушке, о Тендровском скате, насылающем на людей желтую когтистую зыбь…
Но вода в море была тихая и светилась приветливой синевой. Она до самого дна была полна солнца, и Энкарнансион весело и громко смеялась.
Приближалась осень. Старый моряк с беспокойством поглядывал на девочку. Как перенесет стужу юная валенсийка?
Ветви деревьев медленно роняли листву. Над городом, гаванью, морем стояла прозрачная, янтарная тишина, какая бывает лишь в последние дни осени.
Холодные ветры налетели сразу. Город изменился. Загудели долгие косые дожди, и все сделалось неприглядно серым.
Испанка притихла.
Жалась к огню, напевая грустную песенку о Хоселито-дождинке.
В одну из ночей, когда, заглушая рокот портовых кранов, бесновался норд-остовый ветер, Матвей Корнеевич, поднявшись, осторожно снял открытки с видами Валенсии, висевшие над кроватью девочки.
Но, проснувшись утром, маленькая испанка рассердилась:
— О, миа капитан папа, кто взял мою Валенсию?
Матвею Корнеевичу пришлось вновь прибить к стене виды Валенсии.
— Больше не прячь! — Она указала рукой на сердце: — Валенсия — здесь. И Одесса тоже здесь, миа капитан папа…
Моряк ласково смотрел на девочку. Она все ближе жалась к огню — чугунному казану, в котором трещало желтое пламя.
— Придется кутать тебя в меха, как эскимоску, Энка, — сказал Матвей Корнеевич.
Но испанка весело встретила первый снег. Лепила снежную бабу. Играла в снежки. Бродила в гавани под ледяным ветром.
«Видишь, какая твоя Энка!» — говорили Матвею Корнеевичу глаза девочки.
Как-то раз Энка сказала:
— Миа капитан папа, все девочки во дворе ходят в школу, я тоже хочу заниматься, учиться плясать…
— Плясать?
— Да, я хочу в училище танцев.
— Нет, — сказал Матвей Корнеевич, — быть танцовщицей — это для тебя мало. После школы ты пойдешь в медицинский институт, станешь врачом.
— Не хочу!
— Тогда в мореходное училище: ведь ты любишь море. Твой дед, твой отец — моряки.
— А я хочу сделаться балериной! Смотри! — Энка принялась отплясывать «хотта баска», кружась, как легкий весенний ветерок. — Смотри, миа капитан папа, как я танцую!
Она настояла на своем.
Пришла весна. Ветры апреля, теплые, мягкие, как крыло чайки, парящей в полдень над морем, веяли над Одесской бухтой. Весна в гавани расцветала флагами кораблей. Рокотали лебедки. Пестрели марки разнообразнейших судовых обществ на пароходных трубах.