— Вы ранены? — спросил я.
— Да так, царапнуло немного, пустяки. Нечаеву оказали первую помощь, и я приказал эвакуировать его в тыл.
— Не отправляйте, товарищ капитан. Тут мои товарищи, я не могу их оставить… — взмолился связист.
Я не стал настаивать на эвакуации, так как хорошо понимал, что значит для бойца родная часть и как трудно оставить ее и друзей-однополчан. За проявленное мужество я представил Нечаева к медали «За отвагу».
Несмотря на постоянно подстерегавшую опасность, на лишения фронтовой жизни, изнурительный солдатский труд, боевой дух бойцов и командиров нашего полка был очень высок. Дружба, взаимная выручка и помощь в опасных ситуациях стали законом их повседневной жизни.
Не случайно, что нам удалось в это время решить многие задачи по повышению боеспособности подразделений. В первую очередь мы добились в процессе продуманно спланированной штабом полка и штабами дивизионов боевой подготовки хорошей слаженности орудийных расчетов, обеспечили взаимозаменяемость номеров. В каждом расчете удалось быстро подготовить одного-двух запасных наводчиков, которые могли заменить и командира орудия. Основное внимание обратили на отработку задач по огневой службе при стрельбе с закрытой позиции днем и ночью. Все это делалось, как говорится, «без отрыва от производства»: в любой момент, когда того требовала обстановка, занятия прекращались и орудие, взвод, батарея открывали огонь по заданной цели.
Учеба специальная подкреплялась большой политико-воспитательной работой. Комиссар дивизиона политрук И. И. Горячев, политруки батарей И. И. Хребтов, М. В. Трунов и А. К. Волжанский наладили в подразделениях содержательные политинформации. В каждом расчете, как правило, утром агитаторы читали бойцам сводки Сов-информбюро, газеты, обсуждали с ними наиболее важные и интересные статьи и заметки.
Регулярно проводились партийные и комсомольские собрания. Несмотря на имевшиеся потери, ряды коммунистов и комсомольцев постоянно росли.
Иван Ильич Горячев, скромный и неутомимый в работе человек, умел привнести в несколько однообразную жизнь коллектива, присущую периоду длительной обороны, свежую струю. То он организовывал в часы досуга выступление танцоров, то устраивал вечер политической сатиры, на котором больше всего доставалось бесноватому фюреру и Геббельсу. В другой раз сатирическая стрела поражала уже нерадивого солдата, забывшего почистить оружие. Особым почетом пользовались у нас частушки. Не помню уже, кто их сочинял, но отлично помню, что равнодушным при их исполнении никто не оставался.
