Вместе с тем командир корпуса не имел точных данных о силах противника в районе Лишучжэня. Если они достаточно крупные, то могут прочно перекрыть любую из двух дорог, проходящих по узком горным дефиле. Оборонять оба дефиле одновременно сложнее, так как выходы из них к Лишучжэню, к долине реки Мулинхэ, разделяет пространство в 8–9 км. Поэтому генерал Ксенофонтов решил двинуть войска по обоим направлениям: по затопленной пади Лишогоуцзы — пехоту 39-й дивизия налегке, без артиллерии и обозов; по улучшенной грунтовой дороге от перекрестка — танки 75-й бригады. Это решение должно было обеспечить не только захват города, но и выполнение последующей боевой задачи корпуса.
Мне уже не раз доводилось упоминать две главные и параллельные друг другу рокады, связавшие мишаньскуго группировку 5-й японской армии с ее мулинско-муданьцзянской группировкой. Перерезать рокады в самых чувствительных для противника узлах — в Лишучжане (ближнюю к нам) и на отрезке Машаньчжань Линькоу (дальнюю) — эта задача стала главной для 59-го корпуса после прорыва через тайгу на дороги. Успех зависел в первую очередь от танкистов. Смогут они с ходу захватить переправы на реке Мулинхэ и овладеть плацдармом на западном берегу — путь для 39-й стрелковой дивизии открыт. Не смогут — последует вынужденная остановка, и, пока саперы наведут переправу вместо взорванной, противник воспользуется выигранным временем.
В ночь на 11 августа танковая бригада подполковника Крупецкого начала марш-маневр на Лишучжэнь. К полудню головной батальон майора Назарова, имея десантом на броне саперную роту капитана Таранина, вышел к городу. Слева катила свои воды река Мулинхэ, справа за земляным валом, виднелись затейливые кровли китайских храмов, прямо впереди простиралась низина. На ней железнодорожная станция, а еще дальше — мост через Мулинхэ. «В бой за станцию не ввязываться. Наша цель — мост. Вперед!» — приказал по радио командир батальона. Танки рванулись к мосту. Место было открытое, японцы увидели их издалека, забегали по мосту, закопошились. Опытный сапер капитан Таранин сразу понял, что значит эта суета: подпаливают бикфордовы шнуры! «Нажми! — крикнул он в открытый верхний люк командиру танкового взвода лейтенанту Павловскому. Мост заминирован! Взорвут!» Лейтенант прибавил скорость, три его машины, ведя огонь из пулеметов, ворвались на мост. Саперы прыгали с танков, схватывались с японцами врукопашную, кололи штыками, крушили прикладами, пробивая дорогу к мешкам и ящикам с взрывчаткой, сталкивали их в реку. Дело решали буквально секунды — огнепроводные шнуры были короткие, дымок, обозначавший горение, стремительно бежал к капсюлям-детонаторам. Чуть промедлишь-взлетишь на воздух вместе с мостом. Но все обошлось благополучно, ящики и мешки с толом рвались в воде, в речных глубинах. Когда Кузьма Емельянович Назаров подъехал на своем танке к мосту, машины Павловского уже заняли оборону на западном берегу Мулинхэ, а саперы Таранина, утирая пот с разгоряченных лиц, свертывали махорочные цигарки…
