— Подъем! — громко крикнул я.
Личный состав собрался в глубоком узком овраге.
В предрассветной тишине звонко раздавался голос Андрея Ткачева:
— Комсомольцы, друзья мои, получена боевая задача: залечь, зарыться в окопах и траншеях и не пропустить врага на север. Таков приказ Родины, а это высший закон для нас. Пока не хватает танков — будем сражаться, как пехотинцы: с карабинами и автоматами. Летчики, не имеющие самолетов, лежат в окопах и бьют врага. Матросы покидают свои корабли, выходят на берег и отстаивают Ленинград и Одессу. Разве мы, танкисты, хуже их?
— Не хуже! И мы не опозорим чести танкистов! — раздалось в ответ.
Только вчера в землянке у Глебова я горячо доказывал, что место танкиста — в танке. А сегодня… Мои подчиненные, девятнадцатилетние комсомольцы, оказались более сознательными и мужественными, чем их командир.
Ко мне подошел Ткачев:
— Ну что скажешь?
— Три ноль в пользу ребят!..
Нас окружили танкисты.
— Танковые шлемы у нас отберут?
— Комбинезоны снимут?
— Нет-нет, ребята! — успокоил я. — Никаких касок, всем оставаться в танковой форме.
Сняв фуражку, я смахнул рукой пыль с бархатного околышка и лихо водворил фуражку на голову.
…Около двух недель держали танкисты свой район обороны. Вооружившись пулеметами, автоматами, винтовками, вместе с минометной и артиллерийской батареями мы отражали вражеские атаки. А на флангах и позади нас, как часовые, стояли пять танков — наш последний подвижной резерв.
По ночам ходили в разведку, лежали в засадах, сидели в боевом охранении. А днем перед нами, как бельмо на глазу, торчала неуклюжая длинная высота, обозначенная на картах отметкой 120,0. Второй месяц находилась она в руках противника. Там окопалась немецкая пехота, усиленная танками, там были оборудованы наблюдательные пункты. С высоты 120,0 фашисты видели весь наш тыл, все подходы к передовым позициям, все наши передвижения и перемещения.
В один из дней меня снова вызвали к генералу. Оторвавшись от карты, Коваленко спросил:
— Как дела, «пехотинцы»?
— Полный порядок, как в танковых войсках!
Командир дивизии приветливо улыбнулся:
— Хватит сидеть кротами. Пора выйти наружу и размять свои косточки. Он подвел меня к карте, пальцем указал на осточертевшую нам высоту: — Не надоело вам созерцать перед собой это сокровище?
— Надоело, товарищ генерал.
— Что предлагаете сделать с ним?
— Захватить! — не задумываясь, выпалил я. — Наши комсомольцы осилят такую задачу. Только поручите!
Комдив подошел и обнял меня:
