Энергичным взмахом руки он приказал остановиться. Я предстал перед разъяренным человеком. Его черные гневные глаза, нахмуренные густые брови и даже бритая голова чем-то напоминали мне Отелло.
— Что прикажете с вами делать? Немедленно расстрелять или передать в военный трибунал?! — загремел полковник.
— В чем дело? В чем я провинился? — взволнованно спросил я.
— В чем дело? Вы не выполнили приказа командира дивизии и не прибыли вовремя в район сосредоточения! Вы вскрыли нашу группировку и уже засечены вражеской авиацией!
Молча стояли мы с Ткачевым, терпеливо и виновато выслушивая заслуженные обвинения. Я сознавал свою вину. Не надо было устраивать привал. Но ведь хотелось сделать как лучше, хотелось подтянуть батальон и держать его в кулаке.
— А вы, собственно говоря, кто такой?
Вопрос комиссара несколько охладил пыл незнакомого полковника.
— Я? Я — полковник Арман, заместитель командира танковой дивизии. И отвечаю за доставку вас на фронт.
— А где вы были ночью? — со злостью спросил Ткачев. — Знаете ли вы, что танки Т-26 и БТ, которые вы нам передали, растянулись на десятки километров?
— Это отговорка! Вы с командиром батальона струсили, вот в чем дело…
До сих пор я молчал, сдерживая себя, как положено перед старшим начальником, но, когда услышал обвинение в трусости, молчать больше не мог.
— Разрешите, полковник, следовать дальше. А трибуналом меня не пугайте. Советский трибунал разберется, что к чему.
Полковник Арман продолжал свирепствовать.
Расслышать его слова я уже не мог. Мимо промчалась рота Т-34. Затем мы услышали гул самолетов, заставивший всех поднять головы к небу. На большой высоте в воздухе появилась группа вражеских машин. Мне показалось, что они не заметили нас. Но это только показалось. Сначала развернулся и прошел над дорогой ведущий самолет, за ним — второй, третий…
Я вскочил в танк и успел по радио скомандовать:
— Ускорить движение, увеличить дистанцию, развернуться! Вперед, за мной!
Танки, поднимая пыль, свернули с дороги, развернулись, на предельной скорости понеслись вперед.
С неба посыпались фугаски. Они падали в стороне от дороги. Но экипажи Т-26, предчувствуя недоброе развили невиданную для этих танков скорость. Перепрыгивая через кюветы, они мчались в сторону города.
От разрывов огромных фугасов содрогалась земля. Я остановил свой танк у обочины дороги. Откинув назад люк башни, с тревогой следил за действиями вражеских самолетов. Страх за свою жизнь отошел на задний план. Голова была заполнена другим: «Неужели весь батальон погибнет от бомбежки, не вступив в бой? Тысячу раз прав был тот грозный полковник, когда разносил меня… Ведь могли же мы проскочить этот опасный участок ночью!»
