Будем же достойны этого высокого доверия в предстоящих боях за освобождение народов Европы от фашистского рабства. Поклянемся нашему народу, большевистской партии, что будем бить врага беспощадно, по-гвардейски![2]
Один за другим поднимались воины на трибуну. Танкисты выражали свои горячие чувства благодарности ленинской партии, Советскому правительству, нашему народу за высокую оценку их ратного труда, за оказанную честь носить звание танковой гвардии.
…Представители командования армии, ее соединений, политотделов выехали в армейские и ближайшие фронтовые госпитали, чтобы поздравить с этим радостным событием раненых бойцов и командиров. Им вручались государственные награды, подарки, присланные тружениками тыла. Воинам, находящимся на излечении далеко от фронта, поздравления были посланы по почте. В ответ хлынул поток писем. Только командир 3-го мотострелкового батальона 19-й механизированной бригады и его заместитель по политической части за короткий срок получили 42 письма от раненых воинов. В письмах они благодарили за внимание и заботу, выражали стремление быстрее вернуться в свое подразделение. Вот что писал заместителю командира батальона по политчасти майору А. Ф. Лашенко боец Бузинский:
«Здравствуйте, Алексей Филиппович! Ваше отношение и чувства к бойцам и офицерам я никогда не смогу забыть. Я получил от Вас письмо, за которое очень благодарю, и рад, что Вы так заботитесь о своих подчиненных… Передайте всем моим знакомым солдатам и офицерам сердечный привет. Как только поправлюсь, опять вернусь в свой родной батальон».
Надо отметить: Бузинский и его товарищи возвратились в строй. К началу боевых действий в ряды этого подразделения стали десятки мотострелков, возвратившихся из госпиталей.
Не обходилось здесь и без курьезных случаев, порой таких, что не сразу разберешь, то ли надо применять к бойцу меры взыскания, то ли ставить его в пример. Вот о каком случае мне рассказали в 65-й танковой бригаде.
В бригаду примерно за месяц до начала боевых действий вернулся из тылового госпиталя механик-водитель танка коммунист старшина Н. И. Нуждов. Сбежал из него, не окончив излечения и не имея разрешения врачей на выписку. Прибыл он тощим, слабым. Три его ордена, партийный билет и другие документы остались в госпитале. Одежда жуткая: латаные-перелатаные остатки списанного обмундирования, которое он выпросил у оказавшейся в госпитале землячки из Перми — пожилой уборщицы.
